Валерий Попов - Любовь тигра [Повести и рассказы]

Хотел тут же его вырубить ударом кун-фу, но вспомнил, что кун-фу не знаю. Схватил тогда изогнутый сук, хотел ошпарить его по голове — но он предупреждающе поднял руку:

— Погоди... ты разве не знаешь, что люди нашей профессии давно уже не дерутся, а договариваются?

«Люди нашей профессии!» Докатились!

— Как ты докатился до жизни такой?

— А ты?

— Я первый спросил!

— Всегда ты умел ловко устраиваться! — Егор сказал, потом задумался, загляделся вдаль. Потом спохватился. — Ах, да... так о чем мы с тобой сейчас говорили?

— Как мы... то есть — ты, дошел до жизни такой?!

— Ах — да. Не знаю как! Вернее — не знал! Долго не знал! Когда начались эти фокусы со сверхчувствительностью моих рук — с определением болезной шедевров — я верил, сначала я искренне верил!

— Ну — сколько примерно ты «искренне верил»? Минут семь?!

— Нет... ну почему? Месяца два!

— Да-а... А потом?

— А потом я почувствовал, что ни черта ни чувствую! Ни черта! Но все равно — таращил руки свои, смотрел на картину и называл болезнь. Ну — прикидывал примерно возраст, пол — и называл... ведь я же врач! А впрочем — какой я врач!

— Нет — ну почему? Я помню, ты мне однажды расстройство желудка вылечил.

— Да? Когда?

— Ну — когда мы еще с тобой на хуторе жили, бабочек ловили...

— Да? — Егор оживился. — Вот и надо мне было этим заниматься! А меня понесло... и главное — сам уже ничего не чувствовал — но остановиться не мог! А все эти румяные седые старички, худые дамы в мехах, с бриллиантами, бешено аплодирующие мне — все поголовно оказались из этих ! Оказалось, что в приличном западном обществе (попал я однажды случайно в приличное западное общество) никто и не знает про них, а тем более — про меня! Ловушкой все оказалось! — Егор заметался.

— Да-а-а, — сурово проговорил я.

Тут я вдруг увидел, что к нам медленной церемонной походкой направляется Пахомыч во фраке, с головой, прилизанной на прямой пробор. На поднятой руке он держал серебряный поднос, на подносе аскетично возвышались две дымящиеся чашечки кофе, бутылка коньяка и два бокала. Пахомыч расставил все это на удивительно гладком пеньке, засунул поднос под мышку и чопорно удалился.

Как все это понимать? На кого мы, черт побери, работаем — или, наоборот, кто работает на нас?

— Ну так и что? — не упуская инициативу, стараясь делать вид, что все идет по задуманному плану, промолвил я, разливая коньяк. — И что — эти старички и старушки... почему ты их не послал, когда понял?

— Это я и собираюсь сделать сейчас! — рявкнул Егор. — А, кстати, — чего это мы все про меня? Расскажи лучше ты! Как ты дошел до жизни такой? Уже пять лет во всех компьютерах мира твоя кличка маячит!

— Кличка?.. ну... и какая она?

— А ты не знаешь?.. «Дурак»! Причем, без перевода. Так же как «спутник». «Дурак».

Да-а... кличка неблестящая! Но главное, соответствующая действительности — раз я последний про нее узнаю!

— Лет пять, говоришь?

— А ты будто не знаешь?

Сказать ему, что я сам буквально только что про это узнал? Это значит — укрепить свою кличку! Да, крепко работают, держат в глубокой тайне — причем, и от самого разведчика — чтобы не проболтался! Умно!

— Но когда же все это началось? — теперь задумался я.

Любимый вопрос русского интеллигента — «когда же все это началось?» Может быть, еще в колыбели, когда я не думал об общем, об высоком и лишь тянул, как говорится, одеяло на себя? Ну — Егор более-менее понятно объяснил: купили, купили обманной славой... а я? Когда зародилась во мне подлость, беспринципность, готовность идти на все, неверие в идеалы?! Что-то такого момента я не помню!..

— Ну-ка, ну-ка, ну-ка! — пытливо пробормотал я, взволнованно налил себе фужер коньяка, хлопнул. Егор с некоторым недоумением следил за моим оживлением. Обычно — люди выпивают коньяк, а потом — веселеют, а тут — наоборот!

— Ну-ка... в мягкой манере! — вдохновенно проговорил я, разливая снова.

— Осторожней, — хмуро проговорил Егор. — На рюмках отпечатки пальцев могут остаться!

— Не может быть! — горячо воскликнул я.

Проверили. Оказалось: не на рюмках остались отпечатки пальцев, а наоборот — на пальцах — отпечатки рюмок!

Стали думать встревоженно: хорошо это или плохо?

— Ты знаешь, — наконец, говорю. — По-моему, это хорошо!

— По-моему, тоже, — Егор говорит.

— Какое задание-то у тебя? — вскользь спросил.

— Всего пока что не сказали, — Егор говорит. — Первое задание пока — сблизиться с тобой!

— А чего, спрашивается, сближаться? Мы с тобой и так сблизивши!