Валерий Попов - Плясать до смерти [Роман, повесть]

Вожатая, даже не успев вникнуть, резко затормозила. Мы стояли в самом начале Литейного моста, где трамваи за всю историю никогда не останавливались (разве что от бомб), и эта необычность еще усиливала ужас.

Военный в каракулевой папахе и с медицинскими погонами наклонился над Настей.

— Откройте двери, дайте воздуха! — крикнул он, и двери с шипеньем открылись. Влетела метель, и тревога, как я почувствовал, охватила всех: наши несчастья совсем рядом и только ждут!

Настины зрачки вплыли обратно.

— Всё нормально, всё хорошо, — пролепетала она.

И зрачки снова уплыли.

— Давайте туда ее, — кивнул медик. Вдоль набережной шли корпуса знаменитой Военно-медицинской академии.

С подножки Настя сошла сама, поддерживаемая нами, но на тротуаре опять отключилась: несли с военным по очереди. Летела метель. Трамвай медленно, словно тоже еще не очнувшись, поднимался на мост. Я проводил его взглядом. Да. Значимый состав! Хоть в музей. Вошли в него здоровыми и счастливыми, а вышли...

Роскошный подъезд. Отвели тяжелые двери и оказались в высоком гулком зале с бюстами великих. Вот, довелось. Сколько их, гениальных медиков. Сияют их лбы! А болеют люди не меньше. Но это гениям не в упрек, они герои. Даже наш майор, невысокий чин, но тоже, видно, светило, ни времени не пожалел, ни сил. Настьку увезли. Вернулся он один.

— Сейчас сделают томограмму мозга вашей дочери! — успокоил меня майор, но мне от его слов стало страшно. — Надеюсь, ничего серьезного! Ну — будьте.

— Спасибо вам!

Не знаю, сколько ждали. Вышел врач в нежно-зеленом комбинезоне и такой же шапочке.

— Вы? — глянув на нас, почему-то удивился. Интересно, чего ждал? Останется тайной. — Вот, собственно, — показал снимок на глянцевом листе. Словно кругленькие срезы томатов, страшно только, что черные.

— Что это?

— Мозг вашей дочери.

— И... что?

— Ну вот — тут и тут.

— Что?!

— Вкрапления жидкости в клетках мозга...

Почему-то не сказал — «вашей дочери»!

— А... она там должна быть?

— По идее — нет.

— Так откуда же она?

Пожал плечом. Мол, не знаю. Признался перед бюстами великих!

— Возможно, родовая травма, — задумался он. — Хотя это навряд ли. Мозг герметичен, как вы, наверное, знаете.

Наверное, знаем...

— Или наследственное, — посмотрел на нас.

— Может, последствия удара копытом? Меня в детстве лошадь лягнула. — Я раскололся, раз уж на то пошло.

— Да вряд ли, — посмотрел на меня. — Приобретенные травмы, говорят, не наследуются.

Хотя мой безумный батя уверяет, что так. Именно «травмами» выводит новые сорта.

— Так откуда же?

— Если бы я знал — здесь бы стоял! — кивнул на строй бюстов.

— А дальше что?

— А ничего. Ждем. Пока себя не покажет.

— Но ведь уже показало?

— Да.

— Так что... госпитализация?

— Ну почему? — даже повеселел. — Забирайте вашу дочь. Может, проживет, про это и не вспомнит!

А может, и вспомнит. Но это уже не волнует их. И это — в лучшей из академий!

Настя лежала в маленькой комнатке на белом топчане. Увидев нас, села.

— Спокойно, Настя! Не так резко, — врач как давний друг произнес, придержал ее плечо. — Ну, значит, так. — Глянул на нас, приглашая ко вниманию, и обратился к ней: — Пока — ничего страшного.

Надо ждать?!

— Так что делать с ее головой?! — не выдержав, воскликнула Нонна.

— Делать? — повторил врач. — «Делать с головой» вообще надо как можно меньше. Любое вмешательство в столь тонкую материю (Настя, улыбнувшись, ткнула пальцем в темечко) нежелательно. Слон в посудной лавке — это еще мягкий пример. Главное — избегать стрессов! — Он уже повернулся к Насте. — Больше отдыхать. Соблюдать режим. До свидания, Настя. Сосредоточься. Родители, вижу, не очень серьезные у тебя!

Как догадался?

Вышли.

— Ведь только что отдохнули, блин! — проговорила Настя. И мы не стали ее корить за нехорошее слово.

И мы продолжили наш прерванный путь... Жизнь, похоже, прервалась! Тянулась ровно... а теперь пойдут «узелки»! Трамвай, дребезжа, с натугой, влезал на Литейный мост. Я вспомнил, как солнечным утром Настиного дня рождения мы плыли с Кузей на катере под этим мостом. Двенадцать лет прошло, а жизнь уже не узнать!

Только вошли в квартиру — телефон: звонки уже явно нетерпеливые!

— Алло! Вы куда пропали? — на весь наш скромный метраж зычный голос Кузи. — Мы тут уже извелись!

«Мы» — это их сколько?

— Хочешь с Тимом поговорить? — спросил я у Насти.

Прикрыв глаза, покачала головой.