Валерий Попов - Нарисуем [журнальный вариант]

— Так. Кто конкретно занимается им?

— По вашему конкретному случаю? — Он в ящик заглянул. — Ланской. Но только, ради бога, не выдавайте меня. Информация секретна.

Ланской? Так это же Гуня! Уладим все!

— Я помчался!

— Но учтите — жизни там нет.

Он считает — тут у него есть!

— Пока.

— Счастливо!

В кабинете, указанном мне охранником, Митька оказался! Видимо, замещает. Я обрадовался: ну растет! Обнял его. Объяснил… Долгая пауза.

— А вы уверены, что карьеру в этой весьма перспективной компании я должен начинать именно с коррупции и кумовства?

И не просто сказал! Каждое слово тщательно выговорил! И глаза при этом так же честно горят, как тогда, когда я увидел его и влюбился. Сын? Чей? Не имеет, увы, значения. Ничей… Да, с коррупцией мне не везет.

Он поднял со стола мелкую фишку.

— Вот. Два гигабайта. И это у меня на весь край… А кто такой… Петр Маркелов?

Голос все же дрогнул его. Но говорить, что отец — значит, все портить. Неподкупные времена.

— Но он же… Герой труда!

— Вам ли, дядя Валера (теплинку подпустил все-таки), не знать, как все это делалось тогда.

— А как?

— А так!

Принцип у него! Вопрос только — откуда? То есть вычеркивает, попросту, все, что было раньше… кроме, разве что, звезд Кремля. Или… что-то личное, как мой друг говорил? Сверхстрогость именно по отношению к отцу? Отрицание поколений?

— А “Горняк Заполярья”… помнишь ты?

— О той… липе лучше не вспоминать! — Он даже встал почему-то.

Получил достойное образование. Суров. Но несправедлив. Зато хорошую должность обрел — редактор кладбища. Впрочем, это только начало. Все впереди у него. Пока он со мной по-родственному, другого бы выгнал давно... Коррупцией все же попахивает. Уйду от греха. Хоть бы Пека не догадался, откуда пришла на него беда!

— Но он, — все же не удержался я, — здоровье отдал работе... и жизнь!

Митя клавишу нажал — и появилась справка.

— Увы, обыкновенный цирроз. Это вы предлагаете передать в вечность?

А ты еще надеялся, что у тебя сын. Ни у кого он сын! Запомни лучше: ты сам себе и сын, и внук. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

На двери — “Белое Безмолвие”. Да... С безмолвием тут хорошо!

Действуй! Поскольку надеяться тебе больше не на кого… но и сдаваться некому — крутись!.. Снова вернулся в морг. Ну просто зачастил на огонек. И шеф уже меня как родного встретил.

— Ну что? — ладошки потирая, поинтересовался.

— Точно как вы и предполагали, — грубо ему польстил.

— А я что говорил! — Довольно кряхтя, поднял на стол бутыль с раствором. Пинцетом вытащил из нее какую-то внутренность. Отложил. — Для закуски, увы, не годится.

Выпили так. Поговорили по душам. Давно уже так душевно не говорил. Все практически порешали.

— …на тысячелетия они, информационное пространство свое экономят! Если скаредничать так — никаких тысячелетий вообще не будет!

— Золотые слова!

Выпили еще. Совсем стало хорошо. Вот где мне хорошо теперь становится.

— А может, он еще вылезет? — вырвалось у меня.

— Да нет, — радушно произнес он, — наш клиент!.. По санитарным нормам положено после смены сутки отдыхать, а они, когда в очередной раз пытаются их закрыть, неделями не поднимаются, скрываются там… как партизаны в катакомбах!

…И еще кто-то, кажется, в катакомбах был.

— А кто закрыть-то рудник старается?

— Да есть тут такое лобби у нас — уран из Южной Африки привозить.

Ясно! И чтоб местной памяти — никакой. То-то, когда мы таранили их, из черного джипа вместе с Кузьминым седой негр вышел. Я еще гордо подумал: приехал русский учить!

— Но молодцы, отстояли. Не говоря уже о другом, секретном, Барыбинская АЭС им кормится, дает до сих пор свет и тепло… даже, как это ни парадоксально, самому “Белому Безмолвию”, которое теперь усиленно “сливает” их.

— И перво-наперво Пеку?

— Золотые слова…

Ну просто я тут сделался златоуст!

— Без Пеки тут все что угодно можно сделать. Главное, чтоб уже и не помнили таких!

Да. А пока ощущается тут свет и тепло… и даже, как это ни парадоксально, в морге. Шеф в белом халате нараспашку сидит.

— И вы заметили?

— Что?

— Какая жара тут стоит?

— Заметил, — проговорил я, пот утирая. — Как-то странно для морга.

— Отопление провели. Даже в те помещения, где покойники лежат.

— Как?!

— По генеральному плану реконструкции и модернизации. Я как раз был долго на операции, прихожу — батареи жарят! В секционной — плюс двадцать! Пошел к директору. Тот говорит: согласно плану вложены деньги, сломаете — будете платить. Вот так! — Он утер полотенцем пот с груди.