Валерий Попов - Нарисуем [журнальный вариант]

— Погоди, — прохрипел я. — Еще погляжу.

Практически заменяю один целую идеологическую машину! Но вернулся пустой.

— Ну давай. За аскетизм! — предложил я любимый тост. Гуня поднял бутыль. Только собрались расслабиться — приемник заверещал. Голос стихий!

— Внимание, внимание! Всем выключить электроприборы и покинуть дома! Землетрясение силой семь баллов!

Ухватился за скамью… она еще не качалась…

— Вставай! — стал трясти Гуню, но он лишь мычал. Закрывая половину звездного неба, чернела гора. Вот сейчас она на нас и поедет!

Нарастал гул. И земля затряслась! Я зажмурился… А куда бежать? Снова открыл глаза. За горой поднималось какое-то зарево. Вулкан?.. Когда снова открыл глаза — по склонам горы, сияя и даже слепя, стекали две извилистые ленты… Лава! И прет прямо сюда! Земля прыгала! Я упал… Потом открыл все же глаз… Не лава. Два потока машин с горящими фарами съезжали с горы. Беженцы! А мне куда? Тут толчков, к счастью, не отмечалось. Все и ехали сюда. Тормозили у пляжа, вынимали одеяла, посуду. Вскоре уже слышался и смех. Пикник. Веселые у нас люди! И вскоре уже врубили в машинах музыку и устроили пляски в свете фар!

Светало как-то неуверенно. Мгла! Леса-то горят. В лагере беженцев все как-то угомонились. Под серым небом — еще не рассвело — проснулся на белом галечном пляже. Конец его резко перегибался в скат, и круглая галька вместе с прибоем гулко каталась вверх-вниз... Я, как вода, пластичен и проникаю всюду, и после меня все дышит и сверкает. А камни — тяжелы, давят, двигаться не хотят. Но вода справляется с ними — вон как их катит вверх-вниз. И не такие уж они корявые. Обкатались!

— Ни хрена себе!

Я поднял голову.

Пека стоял надо мной, с изумлением разглядывая лагерь беженцев.

— Они что, землетрясения испугались?

— Это ты у меня спрашиваешь?

— Да какое землетрясение! — Он вдруг дал себе в грудь.

— А что было?

— Да я говорю ей: зачем в ту комнату, где сейсмографы стоят? Там вообще лишь в войлочных тапочках ходят!

— А она?

— “Мне это для диссертации нужно!” Ну, стрелки и заскакали! И звонки зазвонили. Семь баллов — по всем проводам.

Пека уронил голову. Чего-то такого я от него и ждал. Еще слабовато для него: видимо, притомился.

— Но все, вроде, обошлось? — спросил я у него осторожно.

— Какой — обошлось?!

Да-а, по мелочам Пека не работает.

— Короче — с эпицентру явился. Хорош!

Вид у него потрясенный.

— Да что я? Все руководство снесло! Из-за землетрясения, говорят, леса загорелись!

— Но они же и раньше горели? — пробормотал я, но не был услышан.

— Ни один боевой корабль нашего доблестного флота по тревоге из бухты не вышел — не смог! Все адмиралы слетели!

— Ты-то здесь причем? — Я пытался внести хоть нотку трезвости в этот хаос.

— Так день Военно-морского флота! Отдыхают люди. Мог бы понять. — Пека, в общем, брал глобальную вину на себя. — Манаев, второй секретарь Бахчисарайского райкома партии, с минарета сверзился! Да не один еще! Ногу сломал.

— Чью?

Пека лишь отмахнулся.

— Короче — здесь мне кранты!

Если верить всему перечисленному — да.

Ужасающий вопль павлина это подтвердил. Вот кого надо брать нам символом партии. Тем более он сам появился из зарослей, хвост дугой! Но боюсь, что и съезд партии более не существует.

— Вся область на ушах!

Творец интима областного масштаба.

— Газопровод сорвало… Говорят, правда, что и не строили его. Леса горят…

— Но ты-то здесь причем?

Внезапно обиделся:

— Я?!

Видно, привык у себя на производстве за все отвечать. Глянул еще раз на недоуменно просыпающийся лагерь беженцев… Люди действительно после вчерашнего плохо понимали, где они.

Вдруг кинулся к рынку. Я — за ним.

Рынок еще лишь готовился открываться, но уже шел жаркий спор — было землетрясение или нет? У каждой из версий — ярые защитники. Поэтому бег Пеки не так уж заметен был.

— Стой! — Я гнался за ним.

Но он, видимо, не считал свою ошибку исчерпанной. Отпихнув меня — хотя я, собственно, и не мешал, — сверзился в мясной подвал. Вот те и “аллегория”! Работники ножа изумленно стояли — не успели сообразить. Пека выдернул из колоды огромный нож, выложил своего “змея”, сделал замах…

Да, эта дополнительная деталь Инну вряд ли порадует. Я выставил руку. Сверкнула сталь. Брызнула кровь! Моя. И моя кровь свежа… как лезвие ножа. Сила удара все же не на руку была рассчитана, на другой диаметр, но удар был казацкий, до кости рассекло.