Сухбат Афлатуни - Рай земной

Плюша сморгнула слезы и остановилась. Перед ней стояли две женщины, с длинными волосами, голые. Вначале, сквозь слезы, показалось, что даже живые.

— Дерево. — Катажина пощелкала одну.

Плюша спросила, кто это.

— Его жены. Последняя его фантазия.

Плюша рассматривала раскрашенные статуи. Обе были с барочными, вздутыми формами.

Одну Плюша узнала: с картины «Девушка и Смерть». Только лицом была… да, лицом очень походила на Плюшу. Плюша поглядела на Катажину. Катажина кивнула.

А вторая, широкая, с тяжелыми руками и оплывшей грудью, — Катажина.

— Выходил сюда и обнимал их!

Плюшу знобило.

— Статуи — что! — Плюша с Катажиной уже были внизу, на кухне. — Он книги ел. Страницы пережевывал! Приезжаю, а он тут ням-ням… Пришлось все книги увезти. Кроме польских. Тайком их на чердаке спрятал…

Плюша держала ладони над огнем, грелась.

— Ты поняла, как он это сделал? Привязал веревку к дверце на чердак, лег на пол, дернул, оттуда книги и повалились…

Да, Плюша заметила и открытую дверцу в потолке, и веревку.

— Сейчас согреемся и все уберем, все эти книги чертовы. Не нужно, чтобы знали. И статуи эти увезу. Как привезла по его заказу, так и увезу теперь. Положим его на диван…

Плюша предложила позвонить Геворкяну.

— Нет-нет, ты чего? Зачем? Сами справимся. Да я сама его на диван перетащу, ты не бойся. Хочешь паштетика куриного? Я там в сумках привезла… Да я сама все сделаю!

И по-хозяйски обняла Плюшу, обдав горьким своим запахом.

Желтый — цвет судьбы. Две желтые деревянные женщины.

Беру это себе в комнату…

Желтый автобус, в котором она едет на похороны. Мерзлые, того же цвета хризантемы, скрипучая обертка. Вот так же в автобусе, как и тогда, на защиту.

Желтое лицо Геворкяна. Плюша вдруг видит, как он стар. На кладбище все выглядят старше своих лет. А она? Глядит на свое отражение в луже. В застекленном портрете Карла Семеновича. В окне автобуса.

Беру это себе в комнату…

Ночью редактирует желтые шершавые странички: иеромонах Фома. Сидит, покусывает ручку.

«Существует ли Судьба? Да, для тех, кто живет во грехе, она существует.

Грех действует по тем же законам, что и природа; можно сказать, он действует через законы природы. Вся природа незримо пронизана грехом: отпадением Денницы, которое было закреплено грехопадением Адама и Евы. С той поры бόльшая часть Вселенной, включая нашу Землю, наполнилась холодом, мраком и огнем, став зримым образом ада. С той поры грех являет себя через законы природы, по которым человек страдает от разных заболеваний, стихийных бедствий, смерти.

Непостижимость действия этих законов для грешных и есть Судьба.

Камень падает по законам природы, но то, упадет ли он на голову проходящего внизу человека или нет, — уже не закон природы. Это уже обусловлено грехами — не только этого несчастного, может, его родителей или даже первородным грехом Адама. Грехи действуют в мире, они являются причинами. Они накапливаются, подобно электрическому заряду, а потом, как молния, происходит разрядка.

Мне думается, под Законом апостол Павел разумел не только Закон Моисеев, но и закон природный».

Как это понять, думает Плюша. Как это понять… И засыпает. Белое поле, серое солнце. Кто она, откуда она, и почему — комната?

Через три месяца Плюша все рассказала Геворкяну: приезд на дачу, книги, тело.

К этому времени она уже полностью перешла в Музей репрессий. Стояла теплая весна, Плюша обнашивала новое платье. В зарплате она с переходом не потеряла. Геворкян был там замдиректора по науке.

Геворкян слушал молча, постукивая по плексигласу. Тюк, тюк… Плексигласом был крыт стол. Тюк!

— Убила она его, — поднялся, деловито включил чайник. — Он же из богатой семьи. Наверняка было там что-то и кроме профессорского оклада. Высосала из него все и убила.

Плюша помолчала и спросила: как?

— Не знаю. Это чтобы сделать человека, есть только один способ, а уничтожить — сотни… Вскрытия не было, старикам не делают. А для вас она устроила этот спектакль с книгами. Ну, подумайте. Как можно было самому положить книги так… потом еще запереть дверцу… чтобы они лавиной на него посыпались?

Геворкян говорил отрывисто, стучал пальцем. В чайнике гудела вода. Плюша сутулилась.

— Я помню ее дипломную работу, она писала по Гойе. Мы тогда еще с Карлом дружили, я был оппонентом. Конечно, всю работу ей написал Карл. Но — тема! Темы случайными не бывают. Фрески «Дома глухого». Вы помните эти фрески?