Адриана Триджиани - Поцелуй, Карло! [litres]

Когда все групповые съемки закончились, каждый из пятисот гостей был запечатлен по крайней мере на одной фотографии. Между съемками гости ухитрялись вернуться на свои места, чтобы доесть говядину «Веллингтон» с тертым миндалем, зеленой фасолью и салатом, а потом, когда подали кофе, наброситься на сладости. Джаз-бэнд «Ночные колпаки» уже был готов тряхнуть стариной.

Ники пробрался к помосту и чуть слюной не захлебнулся при мысли о горячей еде. Когда он в изнеможении опустился на стул, было уже поздно. Его тарелку убрали, а Тутололы совместно разорили поднос с печеньем. Все, что осталось рядом с его именной карточкой, – это стакан воды со льдом и лимонная долька. Что бы только не отдал Ники за одно печенье с инжиром! При том что он его на дух не переносил!

На хлебной тарелке отсутствующей Гортензии скучала одинокая булочка. Ники схватил ее, намазал маслом и проглотил всю целиком. Булочка плюхнулась в желудок, как теннисный мяч. Быть знаменитым означает, что времени на еду не остается. «Стать бы невидимым», – подумал Ники, касаясь пальцем кончика языка и собирая крошки сдобы с подноса, вкушая намек на несбывшиеся сладости.

Гортензия стояла у плиты, а Минна демонстрировала завершающий шаг в приготовлении венецианской подливки.

– Вы видите, теперь соус загустел и большая часть жидкости выкипела, – сказала Минна, помешивая густой ароматный томатный соус. – Я делаю углубление в середине, добавляю пятьдесят граммов масла и мешаю, пока масло не растворится полностью.

Минна подала Гортензии ложку.

– Никогда не промывайте макароны, – наставляла она, слегка потряхивая дуршлаг, и отставила его в сторону.

Сняв сковородку с плиты, она налила немного соуса в миску, выложила туда макароны, добавила оставшийся соус и все смешала. Потом натерла свежий пармезан, посыпала им блюдо и взяла миску с макаронами с кухонного стола.

– Возьмите, пожалуйста, поднос, – попросила она Гортензию.

Ее гостья подхватила поднос, где расположились хрустящий хлеб, сливочное масло, салат из одуванчиков, маслин и сладкого лука в оливковом масле и уксусе и графин домашнего вина, и последовала за Минной к столику в саду.

– Так вот как это делают в Италии! – восхитилась Гортензия.

– Al fresco . Попробуйте macaroni.

Гортензия отведала и прикрыла глаза.

– Я никогда не ела ничего подобного. Наверное, все дело в секретном ингредиенте.

– Не в нем одном. Как вы думаете, сможете приготовить подливку сами?

– Я все это запишу.

– Непременно.

– С удовольствием приготовлю ваши макароны для следующего церковного ужина.

– Думаете, им понравится?

– Не знаю. Единственный красный соус, который мы использовали до сих пор, это соус барбекю. Возможно, не понравится.

– Если вы любите готовить, то и людям всегда нравится то, что вы им предлагаете.

– Это правда. Моей семье нравится моя стряпня, – признала Гортензия.

– Но вы ведь работаете в офисе?

– Да. Оплачиваю счета.

– Миссис Рузвельт, должно быть, делает вашу работу интересной.

– Так и есть. Не дает расслабиться. У вас есть дети, Минна?

– Сын. Он живет в Олбани, штат Нью-Йорк.

– Так далеко?

– У его тестя там дело.

– Ваш сын не хочет жить здесь?

– Его жена не хочет.

– Сыновья от нас уходят, так ведь?

– Как всегда. У вас есть сыновья?

– Две дочери. Уже взрослые. И сын был. Родился 5 ноября 1916 года. Он умер на следующий день. Я назвала его Малахия.

– Очень жаль. – Минна положила ладонь на руку Гортензии.

– Но я знакома с поведением мальчиков. На работе их много. И я мать каждому, можно сказать.

– Мы все матери мужчинам. Я работала у мужа.

– Чем он занимался?

– У него была блузочная фабрика. У всех тут швейные фабрики.

– Когда он покинул нас?

– Шесть лет тому.

– Тяжело такое пережить.

– Мне все еще трудно с этим смириться. Я пошла на поминальную службу, потом на кладбище. Вернулась домой и никогда больше не выходила.

– Что вы имеете в виду?

– Я не выхожу из дома. Только в сад и к самшитовой изгороди.

Гортензия пригубила вино. Наверное, это и есть психическое расстройство, на которое намекала Чача.

– А как же вы справляетесь?

– У меня добрые соседи. Они покупают мне все, что нужно, а священник приносит причастие. Люди обо мне заботятся.

– Вы когда-нибудь пытались выйти из дома?

– Не могу. Я пробовала. Даже купила билет на сегодняшний банкет. Когда я покупала его, то действительно верила, что пойду. Я даже спланировала, что надену. Если вы подниметесь в мою комнату, то увидите там голубое шифоновое платье, висящее на двери. Выходные туфли на коробке, чулки на комоде. Но чем ближе подходило время идти, тем сильнее я тревожилась. А потом, под вечер, вы постучали в дверь и сняли с меня эту тяжесть. Теперь мне не надо идти, потому что вы пришли ко мне.