Адриана Триджиани - Поцелуй, Карло! [litres]

– Вы надо посетить наше Розето-Вальфорторе, Чача.

– Это приглашение? – Чача вкручивалась в Ники, как наконечник бура.

– Когда человек приглашать человека навестить себя – это приглашение. Нет?

Ники почувствовал, как жесткий край корсета Чачи уперся ему в бедро.

– Si. Si. Si , – замурлыкала она.

Ники ощутил низкий звук желания, раздавшийся в ее теле.

– Вам понравится Италия. И муж сможет… эээ… насладиться ею. Другой медовый месяц для двух любящих. Нет?

– Нет. Да. Звучит здорово. Рокко не любит путешествовать. У него морская болезнь.

– Как жаль.

– Но она вроде не беспокоит его, когда он с другом катается на моторке по Делавэру.

– Вы, наверное, рады, что у него есть хобби.

– Я была бы еще больше рада, если бы этот друг был не его подруга.

– Мне жаль.

– Эти политики. Вы же понимаете. Власть притягивает. Женщины вожделеют Рокко, как шоколад. Но я желаю его comare [83] Кумушка ( ит. ). пожить с ним хоть с неделю и посмотреть, надолго ли ее хватит. Мне приходилось делать для Рокко такое, на что и опытный доктор не решился бы. Хотела бы увидеть его подружку с пинцетом, лупой и вазелином и посмотреть, как быстро она сбежит. Уж поверьте. Сбежит.

В порыве отвращения Ники бросил Чачу у десертного стола и плавной походкой отправился к очереди женщин, жаждущих потанцевать с ним.

Розальба выскочила из очереди и схватила Ники, чтобы потанцевать под попурри из Перри Комо. На втором такте «Volare» она приклеилась к нему как банный лист.

– Вы танцуете, как ваша мама, – сказал Ники, беспокоясь, что шерсть на взятом взаймы костюме сотрется до катышков.

– Я училась танцевать в «Пчелином улье» в Бангоре.

– Замечательное умение.

– Спасибо. Как вам нравится Розето? – От ее горячего дыхания у Ники зачесалось ухо.

– Милый villaggio [84] Поселок ( ит. ). .

– А ваша комната? – Она куснула его за мочку уха.

– Прекрасная. – Ники отдернул голову и уставился на Розальбу.

– Мы соседи. Моя спальня – через стенку.

– Вот не знал.

– Теперь знаете. Становится жарко.

– Где?

– В комнате для гостей. Моя мама забила ее хламом.

– Я не заметил.

– Не открывайте кладовку.

– Я не посмею. – Ники забыл об акценте, но ему уже было наплевать.

– Мою продувает ветерок. Если вам станет жарко.

– Мне не бывает жарко.

– Даже в шерстяном мундире?

– Особенно не в этом шерстяном мундире.

– А когда вы его снимаете?

– Я сплю в мундире на случай вторжения среди ночи.

– Это можно устроить.

С него было достаточно. Ники стянул девчонку с танцплощадки.

– Сколько вам лет, Розальба?

– Восемнадцать.

– Когда?

– Через полтора года, считая от будущего марта.

– Значит, вам шестнадцать.

– Скоро будет восемнадцать.

– А есть у вас ухажер?

– Пара. Даже три, если считать механика, которого я подцепила в Пен-Арджиле.

– Три ухажера? Неужто этого мало для такой юной леди? Зачем вам я-то?

– Мне скучно.

– Запишитесь в библиотеку.

– Меня тошнит от чтения.

– Обзаведитесь хобби.

– Я думаю, что уже обзавелась одним.

Розальба прижала его к себе, когда фальшивый Перри Комо изобразил что-то похожее на песню «Один волшебный вечер». Ники попытался чуточку отступить, Розальба сбилась с ноги, ведя, и втащила Ники обратно на танцплощадку.

– Я женат!

– Не считается, когда ты за границей.

– Где же вы набрались таких правил? Разве вы не католичка?

– Я делаю что хочу, а потом иду на исповедь.

– Но исповедь не для этого. Вы там обещаете больше не грешить.

– Как я могу такое пообещать?

– Понятия не имею. Я же не ваш исповедник!

Раздраженный Ники оставил Розальбу возле оркестра. Он предположил, что в оркестре в полном составе, включая деревянные духовые инструменты и медь, а также группу струнных, она наверняка найдет какого-нибудь трубача или валторниста, чтобы развлечься.

Он посмотрел на длинную очередь местных дам у стены, ждущих, чтобы сплясать с ним линди-хоп, и наскоро произвел вычисления в уме. Оценив количество дам в группе и время одного круга с каждой, он заключил, что можно исполнить свой долг и смыться с танцплощадки уже через сорок минут. И сосредоточился на цели, как олимпийский атлет.

Ники принялся выдергивать дам из очереди, начав с первой, делал с ней круг и возвращал на место, чтобы заняться следующей. Он так сильно вспотел, что все зудело под мундиром, но не останавливался даже почесаться, чувствуя себя участником танцевального марафона времен Великой депрессии, только этот не обещал денежного приза.