Харуки Мураками - Ускользающая метафора

Мужчина подошел еще ближе. Все тело Мариэ сковал жуткий страх. Под мышками потекли струйки холодного пота. Нечего было сюда приходить. Сидела бы лучше дома, думала она. В своем милом добром доме на вершине горы напротив.

Здесь нечто страшное , и я не должна к нему приближаться. Здесь работает чье-то сознание. Шершни, вероятно, с этим сознанием заодно. И сейчас до этого нечто — рукой подать. Сквозь щель в жалюзи стал виден носок ноги — похоже на кожаные домашние тапочки коричневого цвета. Но уже слишком стемнело, и ничего другого видно не было.

Мариэ машинально вытянула руку и отчаянно сжала рукав висевшего рядом платья — пятого размера, в цветочек — и взмолилась: Спаси меня! Если можешь — защити!

Мужчина долго и неподвижно стоял перед дверцами гардероба, не издавая ни малейших звуков. Мариэ не слышала даже его дыхания. Мужчина просто ждал чего-то, не шелохнувшись, будто он — истукан. Всюду лишь гнетущая тишина и наползавший мрак. Тело девочки, свернувшейся на полу гардероба в клубок, мелко дрожало. Тихонько постукивали зубы. Мариэ хотелось закрыть глаза и заткнуть уши, она стремилась отогнать подальше от себя все свои мысли. Но не стала этого делать — она чувствовала, что так поступать нельзя. Как бы ни было страшно, нельзя позволять страху повелевать собой. Нельзя становиться нечувствительной. Нельзя лишаться мыслей. Поэтому она раскрыла пошире глаза, напрягла слух и, следя за носкам тапочек, крепко сжимала мягкий материал розового платья, будто цеплялась за него.

Она неистово верила, что одежда ее защитит. Вся одежда, что здесь есть, — за меня. Защитит меня, закутает, я стану прозрачной среди всей этой одежды пятого размера, двадцать третьего и 65C. Меня здесь нет. Меня здесь нет .

Трудно сказать, сколько прошло времени. Длилось оно неравномерно и непоследовательно, но даже так сколько-то его прошло. В какой-то миг мужчина протянул руку, собираясь открыть гардероб, — такое явственное ощущение возникло у Мариэ. Она приготовилась. Распахнется дверца, и мужчина увидит ее. Ну и она, конечно, тоже увидит его. Что затем произойдет, она не знает, даже не представляет себе. На миг проскользнуло сомнение: А вдруг мужчина этот — не Мэнсики. Тогда кто он?

Однако в итоге мужчина дверцу не открыл. Поколебавшись, отпустил ручку и отступил от гардероба. Почему он в последний миг передумал, Мариэ не поняла — вероятно, его сдержало нечто . После этого он отворил дверь комнаты и вышел в коридор. Дверь захлопнулась. Комната опять стала безлюдной. Несомненно — и это никакая не уловка. Теперь Мариэ была уверена, что кроме нее в комнате больше нет никого. Девочка наконец-то закрыла глаза и глубоко выдохнула скопившийся внутри воздух.

Сердце у нее по-прежнему стучало учащенно. В каком-нибудь романе использовали бы фразу «будто бьет в набат», хотя что такое «набат», Мариэ пока не было известно. Опасность и вправду была близка, но что-то в самый последний миг ее защитило. И все равно здесь слишком опасно. Тот некто ощутил, что я в этой комнате, сомнений тут быть не может. Скрываться здесь до бесконечности не годится. На этот раз пронесло, но кто даст гарантию, что удача улыбнется мне и в дальнейшем?

Она подождала еще. В комнате становилось все темнее. Однако Мариэ терпеливо ждала, просто не издавая ни звука, сдерживая беспокойство и терпя страх. Командор не должен о ней позабыть. Мариэ поверила его словам. Точнее, иного выбора, кроме как положиться на человечка со странным говором, ей не оставалось.

Когда она очнулась, перед ней уже стоял Командор.

— Судари наши, выходите отсюдова, — раскатисто произнес он. — Времена пришли! Ну, поднимайтесь же!

Мариэ оторопела. Она так долго просидела, скрючившись, на полу, что все тело затекло, и подняться у нее никак не получалось. Пора выходить из гардероба — а ее охватил новый страх. Возможно, за пределами этого одежного шкафа ее поджидает нечто гораздо страшнее.

— Дружища Мэнсики сейчас принимают души, — произнес Командор. — Оне, как вы заметили, чистюли. В душевых комнатах проводят много времен. Но, разумеется, не суть бесконечно. Шансы у вас, судари наши, только здесейчас. Нужно поторапливаться.

Мариэ собралась с силами и умудрилась подняться с пола. Нажав на дверцы гардероба, она их распахнула. Комната была мрачна и пуста. Прежде чем выйти из шкафа, Мариэ обернулась и еще раз посмотрела на развешанную там одежду. Вдохнула воздух, пропитанный нафталином. Всю эту одежду она видит, возможно, в последний раз. Отчего-то вся она показалась ей и очень родной.