Виктор Квашин - Таёжное чудо

Пашка налетел откуда-то, загорелый и чумазый, в одних трусах.

— Привет! Ты уже вернулся?

— Здоров, Пашка. Вернулся, как видишь.

— Рыбы наловил?

— Поймал немного.

— Хорошо.

— Что ж хорошего?

— Да так. Мамка меня кашей кормит. Надоело.

— Понял. Сейчас рыбу жарить будем. Где мамка-то?

— Ща позову, — Пашка исчез, и через минуту прокричал из козлятника: — Дядь Валера, иди сюда, посмотришь, как козу доить надо.

Лена подняла голову, сдула волосы с глаз.

— Здравствуйте, Валера. Я сейчас, заканчиваю уже.

— Смотри, вон, как надо за вымя дёргать, — наставлял Пашка.

— Пашка, отстань от дяди Валеры. Ему ещё козу доить…

— А я умею, — сказал Камкин, — немного.

— Вы умеете доить? — Лена перестала работать руками, брови её поднялись смешными домиками.

— В детстве меня каждое лето к деду с бабушкой отправляли. У них коза была. Но мне больше кролики нравились. Мы с дедом их кормили.

— Классно! Вот бы нам кроликов! — позавидовал Пашка. — А дядь Валера рыбу принёс, сейчас жарить будем.

— Паша! — Лена строго посмотрела на сына.

— Да он сам сказал, — попытался оправдаться Пашка.

— Я же обещал, принёс немного, — сказал Камкин. — Там её не переловить. А вы любите рыбу?

— Кто ж её не любит?

— Есть некоторые, — сказал Камкин, припомнив, как Верка вечно ругалась, когда он приносил улов. Она почему-то считала, что речной рыбой питается только «быдло», а порядочные люди едят омаров. — А хотите, я сам пожарю? Я умею.

— Неловко как-то. Ну, что ж, пожарьте.

Камкин умел готовить рыбу. Когда случалось вырваться на рыбалку, весь улов он нёс в гаражи. Там, в компании всегда ценили жареную Камкиным на обычной электроплитке рыбу, как самую лучшую закуску. Его неизменно хвалили, а большего ему и не нужно было.

Здесь, у Лены тоже была электроплитка. Камкин залез в жестяные баночки со специями, понюхал, чем-то присыпал, посолил и бросил куски рыбы на сковороду. Особого рецепта у него не было. Готовил по вдохновению, приправы применял в зависимости от их наличия и от настроения. Сегодня настроение было превосходным. Пашка крутился на кухне, заглядывал в сковороду, даже пытался потрогать шкворчащую рыбу пальцем.

— Ну, скоро, а? Скоро? — поминутно спрашивал он.

Лена, наконец, закончила хозяйственные заботы, вошла в дом.

— Валера, как пахнет! Что же вы такое делаете?

— Всё уже сделал. Давайте к столу. Такую рыбу надо есть горячей.

Он поставил сковороду на дощечку в центр стола. Пашка тут же оказался на стуле с ложкой.

— Пашка, руки вымой! — сказала Лена.

— Ща всё равно пачкать.

— Мать слушать! — приказал Камкин.

Пашка нехотя поплёлся к умывальнику.

— Такой вкусный запах! Вы мастер, Валера, — сказала Лена, подавая тарелки.

— Да вы же не попробовали.

— Такой запах не может исходить от невкусной пищи. А, знаете, у меня водки немного есть. Хотите?

— Я же за рулем. Ехать далеко.

— Куда ехать, на ночь глядя? Вы что, так спешите? Выспитесь и поедете пораньше. День-то, поди, весь шли, устали. Ну, что, я несу? — и не дожидаясь ответа, пошла за водкой.

Рыба была съедена мигом. Пашка успел съесть больше всех.

— Можно я вымажу? — посмотрел он на Камкина.

— Вымазывай, — Камкин пододвинул Пашке сковороду. — На дне самый вкус.

Пашка хлебной коркой вычистил сковороду до блеска.

— Ма, я погуляю.

— Ночь уже…

— Я чуть-чуть. С Колькой, — крикнул Пашка уже с порога и исчез.

— Сладу с ним нету, — сказала Лена. — А вы сегодня, будто и не устали, такой… не знаю, как сказать, вдохновлённый, что ли.

— Есть причина. Особая.

— Ну, скажите.

— Это секрет, пока.

— Секрет! Я умею хранить секреты. Впрочем, что это я, не хотите — не говорите.

Камкин потряс пустую бутылку — водки действительно было маловато, даже для него. Посмотрел Лене прямо в глаза, решился.

— Я такое нашёл…

— Ну что, что же? Клад? Говорят, в этих местах до революции староверы жили, может они?

— Нет, это лучше. Я чудо нашел.

— Чудо? Какое чудо?

— Представляете, стоит дерево и светится. Всю ночь. Ярко! Не верите? Я сейчас…

Камкин бросился во двор, принёс коробку, аккуратно развернул.

— Вот, смотрите, — он достал смятый листок. — Выключите свет.

Лена нажала выключатель. Наступила темнота. Листок не светился. Камкин молчал. Лена включила свет.

— Вы мне не верите? — спросил разом погрустневший Камкин.

— Да почему же?

— Нет, не верите.

— Да вы разве не понимаете, Валера, лист просто умер. А пока живой был — светился. Мне кажется, это всё объясняет.