Виктор Квашин - Таёжное чудо

Он тщательно спланировал всю операцию, купил сорок метров тонкого провода и теперь ждал, когда сойдёт снег, чтобы не оставлять следов.

Поездку к Лене на восьмое марта пришлось отменить. Эпидемия гриппа свалила половину машинистов. Камкина же не брало, и ему приходилось работать то за одного, то за другого. А потом и ехать уже не следовало, чтобы не светиться лишний раз.

В апреле пришла неожиданная оттепель. Во время рейсов Камкин отмечал, что снег стаял на большей площади, и сугробы оставались только на северных склонах. Ночные заморозки все ещё сковывали землю — захочешь, следов не оставишь. И он решился. Дождался по графику трёх выходных и поехал.

Выехал вечером. Горелое проехал ночью. До Верхнего Волока не доехал километров десять, загнал машину в неезженый лесной отвилок. Пошёл налегке, взял лишь тёплые вещи и сухой паёк. Шёл в режиме марш-броска, напрямик по тайге, минуя посёлок и сторонясь дороги. Старался держаться южных склонов и тщательно обходил заснеженные места.

К хозяйству Вершинского подошёл к вечеру. Путь дался тяжело. Нетренированное тело болело и отказывалось подчиняться. Камкин прилёг на вершинке, откуда все постройки были как на ладони, отдыхая, наблюдал. Сумерки быстро накрывали тайгу. На территории возникло оживление: из домиков выходили люди, шли на лёд реки. Строились полукругом перед обрывом, на котором стояло то самое дерево, открытое Камкиным. Люди расступились, пропустили человека в белом балахоне, наподобие одежды священника. Камкин узнал в нем Вершинского. Морозный воздух отчётливо доносил все звуки. Вершинский поднял руки к небу.

— Братья и сёстры! Возблагодарим Господа за то, что позволил нам лицезреть чудо исцеляющее и исправляющее судьбы! — Вершинский взглянул на часы. — Попросим же вместе, чтобы и сегодня свершилось чудесное явление!

Люди нестройно заныли нараспев. Вершинский же, ещё раз посмотрев на часы, зычным голосом вскричал:

— Явись нам, чудо!

Стемнело уже достаточно, и стало заметно слабое свечение. По-видимому, светились лишь молодые прошлогодние побеги, но всё равно это было красиво и вызывало трепет. Люди упали на колени.

«Вот гад, — подумал Камкин, — он уже мессией заделался. Так ещё „светящееся братство“ создаст». Пока люди пели, Камкин стал обходить хозяйство лесом, и залёг уже недалеко от дерева.

Люди не расходились долго. Здесь, в горах, мороз был крепким, Камкин стал замерзать. Пришлось надеть ещё один свитер, но это не спасало. Он любовался деревом, и закрадывались предательские мысли, что он не имеет права убивать эту неземную красоту. Но потом он смотрел на людей, стоящих на коленях на льду, на Вершинского, который пасторским тоном наставлял кого-то из «прихожан», и злость снова покрывала все добрые мысли.

Наступила ночь. По распадку потянул ледяной ветерок. На льду осталась лишь одна женщина. Она крестилась и била поклоны. Камкин ждал. А она стояла на коленях и крестилась. «Ноги простудишь, дура», — чуть не закричал Камкин. А она всё стояла.

Наконец, женщина поднялась, отвесила ещё несколько поклонов и удалилась к домикам. Больше ждать Камкин был не намерен. Он приблизился к тополю, быстро примотал к стволу обе шашки. Скотч жутко трещал при разматывании. Но Камкина уже ничто не могло остановить. Он вставил детонаторы. На секунду остановился, прикоснулся к холодной коре.

— Прости…

Размотал провод на всю длину, достал аккумулятор, присел за валежину.

Сухой сдвоенный хлопок взрыва ударил по ушам. Заверещала невыносимо звонко сигнализация на автомобильной стоянке. Дерево вздрогнуло и с треском повалилось в сторону реки.

Камкин не ждал ни минуты. Рюкзак за спину и бегом марш! Бежать в лесу ночью — рискованное дело. Но было не совсем темно, видимо, за облаками светила луна, и он если и падал, то не слишком больно.

Обратный путь Камкин не заметил — подгонял страх. Особенно тревожно было проезжать посты ГАИ. В гараже он включил электрогрелку в своей каморке, забрался в спальный мешок и выключился. Тут было безопасно. Спал долго и чуть не проспал на работу.

В первые дни Камкин невольно напрягался при виде милиционера или когда вызывали к начальству. По утрам покупал газеты, читал криминальную хронику, слушал в гараже радио. Происшествий было много, но его случай не упоминали.

Постепенно он успокоился. Всё чаще стал вспоминать Лену. И Пашку. После работы заходил в магазины, прикидывал, что бы им купить.

Отъездив майские праздники, выпросил у Грядина свои законные десять отгулов и поехал.