Харуки Мураками - Возникновение замысла [litres с оптимизированной обложкой]

– Имя редкое. Такое раз услышишь – вряд ли забудется.

– Именно. Вот оно где-то и засело в извилинах. Но когда это было, где его слышал, совершенно не помню. Как будто рыбная косточка застряла в горле.

Я попросил сообщить, если вспомнит. Масахико заверил, что так и поступит.

Положив трубку, я перекусил. Пока ел – позвонила та замужняя женщина, с которой я встречался. Спросила, можно ли ей приехать завтра во второй половине дня.

– Давай! – кратко ответил я, после чего спросил наудачу: – Кстати, не слышала о человеке по фамилии Мэнсики? Он живет здесь неподалеку.

– Мэнсики? Фамилия такая, что ли?

Я объяснил, как пишется.

– Нет, не слышала, – ответила она.

– Помнишь белый бетонный дом по ту сторону лощины? Он там живет.

– Да, дом тот я помню. Его хорошо видно с террасы, да?

– Это и есть его дом.

– То есть там живет этот человек?

– Да.

– И что с ним не так?

– С ним все нормально. Просто я хотел спросить, знаешь ты его или нет?

Ее голос на миг помрачнел.

– Это как-то связано со мной?

– Нет, с тобой – ничего общего.

Она вздохнула, будто у нее отлегло от сердца.

– Тогда жди меня завтра. Примерно к половине второго.

Я ответил:

– Жду! – положил трубку и продолжил трапезу.

Несколько позже позвонил Масахико.

– Оказывается, в префектуре Кагава живут несколько человек по фамилии Мэнсики, – сообщил он. – Возможно, твой господин Мэнсики как-то связан с этим местом. Что касается Мэнсики, проживающего в окрестностях Одавары, нигде никакой информации я не обнаружил. Кстати, как его имя?

– Имя он не назвал. Чем занимается, тоже не знаю. Говорил, что как-то связан с информационными технологиями, и, судя по стилю его жизни, весьма преуспел. Больше ничего мне не известно. Сколько ему лет, тоже неясно.

На это Масахико ответил:

– Вот как? Тогда сдаюсь. Информация – это ведь товар. И если хорошенько заплатить, можно начисто замести свои следы. Это тем более несложно провернуть, если человек сведущ в информационных технологиях.

– Хочешь сказать, Мэнсики-сан каким-то образом искусно удаляет всю информацию о себе? Ты серьезно?

– Да, похоже, так оно и есть. Я потратил уйму времени, проверяя разные сайты, но не обнаружил ни единого упоминания. Очень редкая приметная фамилия, но совершенно нигде не значится. Нечего и говорить – странно все это. Тебе вряд ли известно, что некоторым публичным людям очень нелегко сдерживать утечку информации о себе. Уверен, и о тебе, и обо мне есть такие данные, о существовании которых мы даже не подозреваем. И это о нас – никому не нужной мелюзге. А важным персонам скрыться – дело архисложное. Вот в таком мире мы и живем, нравится нам это или нет. Тебе, например, доводилось видеть информацию о себе?

– Нет, ни разу.

– Вот лучше не видеть и дальше.

Я сказал, что и не подумывал.

Эффективный сбор самой разной информации – часть моей работы .

Так же говорил Мэнсики? Если он имеет свободный доступ к информации, видимо, может в своих интересах ее и удалять?

– К слову, этот Мэнсики говорил, что видел несколько моих портретов в интернете.

– И что? – вставил Масахико.

– И… заказал мне написать свой, отметив, что мои работы ему по душе.

– Но ты ведь отказался? Сказал, что больше этим не занимаешься?

Я промолчал.

– Или не так? – спросил Масахико.

– По правде говоря – не отказался.

– Почему? Ты же вроде решил твердо?

– Потому что гонорар уж очень солидный. Вот и подумал – что, если порисовать еще разок?

– Ради денег?

– Это, несомненно, веская причина. Дохода-то у меня сейчас практически никакого. Вскоре встанет вопрос, на что жить дальше. Пока я обхожусь малым, но случись что-нибудь…

– Н-да… и сколько тебе обещали?

Я назвал сумму. Масахико аж присвистнул.

– Тогда другое дело, – сказал он. – Действительно взять этот заказ есть смысл. Ты поди тоже опешил, услышав сумму?

– Еще бы! Конечно.

– Если подумать, вряд ли в мире найдется другой такой ценитель, чтоб выкладывал такую сумму за портрет.

– Я знаю.

– Только не пойми меня неправильно – я не хочу сказать, что у тебя нет таланта. Ты в этом деле профи и свою работу всегда делал четко и ладно. За что тебя и ценили. Из всех наших однокашников сейчас живописью маслом так или иначе можешь заработать на хлеб лишь ты один. Не знаю, насколько вкусен этот твой хлеб, но, во всяком случае, это достойно уважения. Однако, если начистоту, ты не Рембрандт и не Делакруа – и даже не Энди Уорхол.