Гюнтер Грасс - Том 3. Кошки-мышки. Под местным наркозом. Из дневника улитки

победу наказанием,

когда башмаки твои будут подбиты печалью

и карманы оттянуты серой ваккой,

когда ты сдался, наконец сдался,

навсегда сдался, тогда, Францик,

после паузы, достаточно долгой,

чтобы показаться мучительной,

тогда поднимись, начни шевелиться

и двигай вперед…

…когда год назад мы — плечистые мужики — стали встречаться на Нидштрассе, чтобы засесть за наш длинный стол и перечить друг другу, за переполненными пепельницами мы заложили крохотное, с самого рождения хромающее начало: каждый заверял, что хочет попробовать объясниться, потому что любой из присутствующих, пусть в разные времена разной окраски, носился с намерением в ближайшее время сдаться или давно уже, сразу после заключения «Большой коалиции», сдался; один лишь Эккель-старший, как историк, был в согласии с самим собой и считал положение нормальным.

Трудное это дело — дать друг другу выговориться. Это тоскливое ковыряние в трубке и табаке. Ссылки на кулуарные профессорские интриги. Комплименты Анне, время от времени ненадолго «заглядывающей» к нам. Осторожное вынесение за скобки и призывы приступить наконец к делу.

Итак, мы склеивали наше крохотное начало. Оно питалось бумагой и остроумными оговорками в скобках. Почти на трех страницах мы демонстрировали социал-демократам (соблюдая дистанцию) обыкновенное малодушие, внутренние распри, парализующие партию, местническое самодовольство, расплывчатое представление о себе, нагромождение должностей и манию компетентности, правый оппортунизм и левую нетерпимость, разъедаемое нерешительностью и тщеславием руководство и при наличии усердия и умения — недостаточную волю к победе на предстоящих выборах в бундестаг. Толчок — наша панацея — должен быть дан извне. При некоторых условиях (их, правда, еще надо создать) массе небольших, зато активных групп избирателей может удаться расшевелить усталую, скованную безразличием партию. Быть дрожжами. Заводилами. Расчистить поле. Организовывать инициативные (социал-демократические) группы избирателей. Подхватить волну протестов, направить в нужное русло…

Наша спесь богата множеством циничных обертонов. Отчаявшиеся бегуны на длинные дистанции стараются обогнать друг друга на длину остроты. Пыхтя и ползая мордой вниз, ищут ямки для старта. Подсыпают перец улитке под ползательную подошву.

Я не хочу расписывать настроения и рисовать человечков, хотя, пока мы деревенеем на стульях, снаружи пафос льется рекой. Тесно сомкнутыми рядами катится студенческий протест, с дучке во главе, готовый к бою, героичный и красивый (на фотографиях); он направлен против нас, невзрачных ревизионистов; он — за нас, на пользу ревизии. Привычные к шуму, мы сидим на обочине — питающиеся словами педанты, мы хотим все, даже смутное, наделить точными именами.

После того как Гаус наспорился, а Зонтхаймер не смог ни на что решиться, Баринг счел свой вклад, но не себя, незначительным, а я был непробиваемо упрям, и все по разу, Гаус же несколько раз, были признаны правыми, слово взял историк Эккель-старший и назвал срок выборов той целью, к которой надо двигаться: шаг за шагом вперед.

…а может быть, нас смотать удочки? Просто убраться? Со всем разделаться и уехать — все равно куда? «Моя виза со мною!» — воскликнула улитка и унесла свой домик.

Герман Отт тоже тогда обдумывал возможность отъезда: то ли в Канаду (к менонитским родственникам), то ли в Австралию (не приводя аргументов) или в Лондон (ввиду островного скептицизма). Скептик рассматривал разные планы на жизнь, перечеркивающие друг друга: в результате он остался и начал планировать свою жизнь на месте.

Мы планировали открыть в Бонне контору, где будет планироваться организация местных инициативных групп избирателей и рационально распланировано мое время: с марта до конца сентября, с перерывами согласно плану.

В одной из трех комнат конторы планировалось разместить редакцию запланированного (еще безымянного) журнала для избирателей. Мы запланировали большие и малые выступления и, как первую заявку о себе, пресс-конференцию в Бонне, которая состоялась в понедельник 25 марта в ресторане «Тюльпенфельд» и, как и планировалось, привлекла достаточное внимание общественности.

На середину апреля мы запланировали речь Зонтхаймера на партийном съезде в Годесберге. (Включена в протокол. Сопровождалась аплодисментами.) Мы запланировали плакаты, листовки, средние цепные реакции и чечевичную похлебку с прессой и Вишневским. (Нашел отражение в пятидесяти газетах, поскольку чечевичная похлебка оказалась сенсацией.)