Борис Екимов - Осень в Задонье

Иван огляделся, увидел открытый склад, у дверей его — мертвый Рекс. Голова собаки и земля вокруг в засохшей темной крови. Все понятно: добирались и добрались до заветного пойла, поминальщики.

— Кто у скотины? — спросил он Веру.

— Никого, — ответила она. — Второй день на базах стоит. Поминают.

— Ну-ка, подъем! — громко скомандовал Иван, подходя к столу. — Хватит пьянствовать! Скотина стоит! Передохнет вся! Совести нет!

— А ты кто такой? — пьяненько-удивленноспросил Чугун, поднимаясь навстречу. — Ты — хозяин? Пошел ты … Поминали и будем поминать. Ты понял меня?!

— Понял, — ответил Иван и тут же врезал напрямую, не больно целясь, но точно попал.

Чугун, перевернувшись через скамейку, рухнул на землю, смолк.

— Еще у кого вопросы? Я вас сейчас похмелю … Ану, поднимайтесь!

Испуганный Сашка забормотал:

— Мы чего… Мы ничего… Чуток помянули. И все.

Иван ухватил какую-то дубину, размахнулся и грохнул ею по столу. Зазвенело стекло.

— А ну, поднимайтесь! Кто склад грабанул?! Кто собаку убил?! Вызываю участкового. Вам понятно? Или объяснить вот этой дубиной?.. Через лоб! Под колонку шагом марш похмеляться … Пошли, пошли… — подогнал он работников.

Опасливо поглядывая на Ивана и дубину его, Кудря с Сашкой на нетвердых ногах кое-как добрались до бака с водой, стали глаза промывать. Но Иван, включив насос, начал полоскать их из шланга тугой струей холодной воды с ног до головы, покрикивая:

— Стоять! Стоять, говорю, на месте!!

За двором послышался гул мотора, Иван передал шланг Вере с наказом:

— Полощи их! Ни с места!!

За воротами стоял желтый школьный автобус, который, против обыкновения, с горы спустился, доставляя до места, кроме учеников, старую Катерину да молодого Мышкина.

Школьный шофер знал и рассказывал все подробно:

— У Татьяны он ночевал, усвоей милани. Чуть свет полетел. Спешил. Как всегда к сетям. Да он же, сам знаешь, не ездил, а летал. Летчик… — «Летчик» — это одно из прозвищ Аникея Басакина, любил он скорость; не ездил — лётом летал на своем джипе. — Вот и улетел. Ведь тысячу раз здесь ездил днем, и ночью, и в любую погоду, — и через паузу: — Может, с машиной чего? Может, колесо… Может, тяги … Как отгадать…

— Сразу? — о понятномспросил Иван.

— До станицы не довезли…

— А сейчас где?

— В городе. Валентина туда забрала. Завтра хоронят.

Недолго постояли, повздыхали. Старая Катерина всплакнула:

— Господи… Молодой … Жить да жить…

Стали расходиться. Иван остановил Мышкина:

— Ты куда?

— К деду.

— Попрошу тебя. Погляди нынче за скотиной, какая на ферме. Она же не кормлена и не поена. Работничкизато жрут и пьют. Я заплачу сразу, двести рублей.

Парень согласился:

— Ладно.

— Я тебя сейчас отвезу, — сказал Иван, а шофера автобуса предупредил: — Подожди. Земляка заберешь.

Во дворе, мокрые с ног до головы, Сашка да Кудря охали да стонали.Чугун очнулся, сидел на земле.

Иван твердо сказал ему:

— Вон отсюда! К мамке езжай, в станицу. Автобус ждет тебя. Ты слышишь?! — закричал он. — Или колом тебя подогнать?! Бегом пошел!

Чугун вскочил и тут же упал, и уже на карачках, но резво перебирая по земле руками, с поднятым задом подался со двора, испуганно оглядываясь.

За воротами его встретил шофер, сначала — недоумением, а потом — хохотом:

— Ты, может, и до станицы так доберешься? Дешевле выйдет… — и добавил со вздохом: — Давно тебя не видала маманя, соскучилась…

Отправив Чугуна, Иван сказал работникам:

— Спать ложитесь. Через три часа подниму. И чтобы ни-ни! — погрозил он. — Начнете бузить, сядете за грабеж. Вон они, двери, замок сломанный у склада, Рекс убитый … Тут будет не условное, а — тюрьма. Вам все ясно? Шагом марш!

Работники послушно побрели на свой двор, понимая, что праздник кончился.

Иван отвез Мышкина на ферму, к скотьему гурту, прихватив собаку Белку, которая помогала пасти стадо.

Скотина оказалась умнее людей. В летнем жарком дне она гибели не стала ждать, но, проломив изгородь открытого база, ушла к речке — вчера ли, сегодня — но, слава богу, ушла, а потом вольно разбрелась по округе: Басакин луг, Ремнево, пологие отроги долины, там и здесь, и неизвестно еще, где.

— Понемногу сбивай тех, что рядом, — сказал Иван. — Эти ахари проспятся, я их на лошадей посажу, пускай ищут. Ты понял?

Мышкин кивнул, соглашаясь.

— Соберем… Далеко не уйдут. Волков вроде нет.

— Тут — не волки, тут — люди…

Мышкин понял, вздохнул, опуская глаза. Работник он был неплохой. Но безответный, тихий. Ему было легче — в безлюдье, одному. Иван уехал, и Мышкин вроде распрямился, лицом повеселел, позвал собаку: