После таких застолий милицейские начальники из областного центра и из самой Москвы Басакину приветы слали. Дарили визитные карточки с припиской: «Прошу содействовать». С такими визитками через любой кордон хоть на танке кати. И с любым грузом — никто проверять не посмеет.
Но это теперь — лучшая в округе вяленая рыба. Серебристые прозрачные на погляд лещи, синцы, шемая да чехонь. А на вкус — объеденье. Потому и продавались за хорошую цену, как говорится, «влёт». Балыки из сома да толстолоба.
А ведь приехал к отцу на обычный хуторской двор с дощатым флигелем, сараем, скотьим базом, где мычала корова да куры греблись.
Не думал не гадал, что останется здесь.
Он и нынче, уже через годы, отнекивался, когда говорили ему: «Чего ты во флигеле ютишься? Дом построй. В двух уровнях, из красного кирпича, как положено…»
Басака посмеивался, про себя думал: «Куда потом девать эти „уровни“? Рыба, считай, кончается. Выцедили. Хутора нет. Лишь старики доживают. Да чеченец Вахид. И будут торчать эти „два уровня“ посреди степи. С собой их не заберешь».
А еще виделось ему нынешнее время каким-то зыбким, ненадежным. В пьяных бахвальных, а порой искренних разговорах людей приезжих это слышалось, понималось: все воруют, все тянут, грызутся, отбирают друг у друга, и чем дальше, тем жаднее, наглее, ни у кого сытости нет. И даже здесь, в этих разговорах застолья, но все же осторожных, проглядывала тоска: «К чему идем? Куда катимся?..» Даже им, ментам и начальникам, не больно надежным казался завтрашний день.
Таким его понимал и Басака. Но выбора пока не было. Он прижился, неплохие деньги имел. Поначалу только от рыбы. Но помаленьку приходили, затягивая, иные заботы.
Лошадок Аникей с детства любил. В колхозе всегда их держали. Отец бригадиром работал. Транспорт — лошадь с тележкой. Чубарка была, Звезда… Всегда при доме.
Потом колхоз стал разваливаться. Объявились казаки, которые больше шумели: «Любо! Не любо!» Казаки колхозных лошадей забрали, решили погарцевать. К зиме бедные лошадки глодали жердевые прясла. Свояк-участковый попросил: «Возьми. А то — передохнут».
Забрал лошадей. Считай, косяк. Два жеребца, восемь маток. Он любил их. Но это тоже забота: конюшня, пастьба, корма на зиму готовить, приглядывать, лечить.
Но любил Аникей лошадок. И сейчас, на воде, в ночи, о них вспомнил и словно увидел, как они теперь бродят в просторном загоне, стоя дремлют, лежат. В ночи, в тишине. Жеребец Гром, кобылка Марина… — это любимцы. Могучая Василиса. Жеребенок у нее подрос. А все сосет мамку. Сейчас они отдыхают, дремлют ли, спят. Ночь…
Тишина и покой. Но ко сну не тянуло. Подгребался веслом. Поглядывал на сторожковые огни-маячки «плава»: край, середина. Случались зацепы. Их надо не проглядеть.
Безлунная ночь. Близкий лесной берег, безмолвный, осенний. Даже совы молчат. Лишь прошуршит в камышах ли, в кустах ночной охотник енот. И все.
Далекий горный берег. Там по песчаной косе редкие огоньки костров, фонарей на становьях «хохлов» с Украины, они приезжают каждую осень, живут до морозов. Ловят леща, покупают рыбу, здесь же солят ее. На Украине, говорят, ничего не осталось: ни рыбы, ни вольной воды. Рыбу выловили. Озера, пруды, берега речные скупили богатые люди. Теперь не подступишься. Неблизок путь через границу, таможню, но ездят теперь на дармовую рыбалку в Россию, на Дон, на вольную воду, последнее выдирать. Все загаживают. Вода и берег — сплошная мусорка. Нет хозяина, некому навести порядок. Редко-редко менты наскочат, «дань» соберут и уехали.
Умные люди Аникею советовали взять в аренду ли, в собственность Голубинский остров да Картули, навести там порядок. Брать плату за приезд, пребывание. На лето ставить вагончики. Словом, сделать базу для рыбаков.
Новое казачество обещало помочь. Басака начал было склоняться, понимая, что это дело выгодное и вполне выполнимое. На Картули, на Голубинский остров ведет единственная дорога. Справа и слева — глубокие балки-овраги, вода. На перешейке взять землю в аренду ли, в собственность, поставить вагончик, шлагбаум, пост — вот и все дела. Установить плату, следить за порядком. Конечно, первый год будет трудно. Люди привыкли к вольному. Значит, там надо самому сидеть безвылазно и ментов пристегнуть, пока народ привыкнет. На это нужно время и силы. А как же все остальное: рыба, скотина?
Помыслил, прикинул и одумался. За семью зайцами одному гонять несподручно.
Заниматься рыбой, управляться с немалым гуртом скота — все одними руками, одной головой. Советчиков много, а помощь — лишь от жены по летнему времени, пока у дочек каникулы. Да и великий ли прок от бабы… На хуторе добрых помощников нет, их и на стороне не сыщешь. Жалко, что сына не дал бог. Но это все «если бы да кабы…»
Читать дальше