Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Уж чего-чего, а чего рассказать у нас найдется, — говорит Бьюла. А сама не на него, на Джеймсона глядит. — Хотите, чтоб я рассказывать начала? — И тут уж на Мейпса поглядела. — А не хотите, чтоб я начала, так и любая другая баба может начать. Рассказать, что здесь с бабами творили, так у вас волосы дыбом встанут. Ну что, мне начинать? Скажите только "да", и я начну. Кивните только, и я начну.

— Нет, — говорит Мейпс. — Хватит с меня. Я сыт по горло вашими небылицами. — И всех нас, одного за другим, оглядел. — Значит, настало время платить по счетам, так надо понимать? И платить Фиксу придется? Причастен Фикс, не причастен, а платить за все ваши обиды придется ему, так надо понимать?

— А что, за ним мало, что ли, паскудств числится? — Бьюла говорит.

— Не Фикс выступал в сенате, чтобы того парня в Арлингтоне не хоронить, — говорит Мейпс. — И не он электрический стул включал, — повернулся к Дину и Дону Леженам — мулаты эти, они завсегда рядышком стоят. — И ты, Дин, знаешь, — говорит, — женщина, которая племянницу твою отравила, была не кэдженка, а сицилийка. И Фикс тут ни при чем.

— Он здешний, с реки, — Дин говорит, — и она здешняя, с реки этой. Значит, одного поля ягоды.

— Ох уж мне эта река, — говорит Коринна.

Все повернулись к ней. От кого, от кого, а от нее не ожидали, что она заговорит. С тех самых пор, как Коринна сюда пришла, она и рта не раскрыла, знай сидела в качалке да во двор глядела. И с места с тех пор почитай что не вставала, разве когда за покрывалом — Бо прикрыть — сходила. Про нее чуть не все и забыли.

А она говорит:

— А все эта река, сколько уж лет мы ходили на реку на эту. И рыбу удили тут, и белье стирали, и крестили нас тут, в этой реке, в реке Сент-Чарльз. Она и питала нас, и тела и души наши очищала. Все она, река Сент-Чарльз, и вот на поди — нету ее для нас. Нету. Лишили нас реки. И больше нам туда ходу нет.

И замолчала. Даже головы не подняла. Все глядела во двор.

— На мне не меньше, чем на вас, сказывается, что той, прежней реки уже нет, — Мейпс ей говорит. Но она его не слушала. А может, и забыла, что он тут. — Разве прежде здесь такая рыбалка была? — говорит Мейпс. — А охота разве прежде такая была? И в этом вы тоже Фикса вините? Так я вам скажу: не того вините. Он от этих времен не меньше вашего пострадал. Если бы его реки не лишили, с какой бы стати он к протоку переселился?

А Коринна все во двор глядела. И сдается мне, и не слыхала, что ей Мейпс говорил.

Зато Бьюла, та его услыхала.

— Было время, — говорит, — когда он тут, на реке жил. И за ним немало паскудств числится. Тех двух ребятишек — они тут дальше по дороге жили, — к примеру, кто, как не он, утопил?

— Бьюла, да что ты все дела тридцати пяти-, сорока-, если не пятидесятилетней давности вспоминаешь, — говорит Мейпс. — И где у тебя доказательства, что Фикс к ним причастен?

— Вот-вот, у белых завсегда так, — Бьюла нам говорит, а сама все на Мейпса глядит. — Черных вешают, топят, стреляют, кишки им выпускают, а он — где, говорит, доказательства? Двое ребятишек в двух гробиках — это что, не доказательства? Ребятишки те мертвые — вот тебе и все доказательства. И разговоров этих насчет тридцатипяти-, сорока-, пятидесятилетней давности тоже не нужно. У нас здесь все почитай что как было, так и осталось. А демонстрации пошли, и после них тоже хоть одного, а недосчитываются. Потому не нужно прикидываться, что, мол, все это было и быльем поросло, а нынче у нас тишь да гладь. Нет, Фиксово место его семя заступило. Пусть он сам нынче стар стал, но и за сыновьями его немало паскудств числится.

— Ты, видно, много больше моего знаешь, — говорит Мейпс.

— Да, шериф, касательно того, какие паскудства надо мной, над бабой черной, творили, я, пожалуй, много больше вашего знаю.

— И ты, видно, на все пойдешь, лишь бы меня заставить тебя в тюрьму посадить?

— Посадите Мату, сажайте и меня, — говорит Бьюла.

— Раньше или позже, а Мату я обязательно посажу, — говорит Мейпс. — Но и для тебя место найду.

— Что ж, я готова, — говорит Бьюла. — Схожу только домой и платье хорошее надену.

— Я тебе подходящее платье сам подыщу, — говорит Мейпс. — И швабру с ведром в придачу.

— Нашли чем пугать, мне к ведру со шваброй не привыкать стать, — говорит Бьюла. — И не только к ним, а еще и к мотыгам, лопатам, топорам, мачете, косам, кольям, ну а будет надобность, я и с ружьем управлюсь. И за решеткой я уже сиживала.

— Толкуй, толкуй, — говорит Мейпс, — и дотолкуешься — опять в тюрьму сядешь. — И повернулся к Гло. — А как насчет тебя, Гло? — говорит. — А насчет внучат твоих?