Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Вы все помните моего брата Сайласа? — говорит Такер. — Я не с молодыми — со стариками говорю. Ты, Кэнди, его не помнишь. Тебя еще на свете не было, когда его порешили. Из черных он последний здесь в издольщиках держался. Последний с трактором тягаться пробовал.

Многие из нас стали глядеть на трактор, на два прицепа, груженные тростником. Но Мейпс не стал на них глядеть, он в землю глядел. Ему все надоело, и чем дальше, тем больше надоедало. Надоело слушать, надоело стоять на ногах, негры надоели. А чего со всем этим делать, он не знал. Он мог отвезти Мату в тюрьму, но чего делать с остальными, особливо с Кэнди? Вот он и глядел в землю, раскидывал умом. Он только один способ и знал — колотить негров почем зря, иначе он управляться с ними не умел: ну, поколотить он их поколотил, а дальше что? А когда и это не помогло, когда люди стали в хвост становиться: бей, мол, колоти, он не знал, что еще делать. И вот торчал пень пнем, эдакий краснорожий облом, и в землю глядел.

— Мы ему твердили: брось, — говорит Такер, — твердили: мы отступились, и ты отступись, все твердили одно. Втолковывали, почему ему не сдюжить. Нам спервоначала самая худая земля досталась, и, как мы ни надрывались, с теми, у кого земля лучше, сравняться не могли. Да что я говорю, старики и сами все знают. Когда у Маршаллов плантация совсем заплошала и они решили землю на участки разбить да издольщиков пустить, они лучшую землю кэдженам определили, а худшую, в низине, у самого болота, нам. Мы, черные, сто лет на этой земле работали, сто лет на Маршаллов горбатились, а как участки издольщикам определять, они лучшую землю кэдженам отдали, а кэджены здесь и всего-то без году неделя.

Он осекся. Поглядел на Кэнди. Кэнди стояла рядом с Мату, губы стиснула, аж потемнела вся, на нас не глядела, глядела на поле за деревней. Она знала, что Такер правду говорит, хоть сама — где ей, ее тогда еще на свете не было — того и не видала, но слыхать о том слыхала. Слыхала от Мату, да и не от него одного, так что она знала: Такер правду говорит.

— Я рассказываю все как было, — говорит Такер. — Как было. Настал день расплаты, и я все по правде скажу — и не побоюсь, хоть бы даже меня на всю остатнюю жизнь и запрятали в тюрьму.

Мейпс так крякнул, что враз стало понятно: и запросто запрячут.

— Валяйте крякайте сколько влезет, — говорит Такер Мейпсу. — Ну, посадите вы меня, а больше вам со мной ничего не сделать. Вы что, посадить меня хотите? — говорит он и идет на Мейпса, руки свои ему сует. — Я готов. Валяйте сажайте.

Мейпс только поглядел на него и опять перекатил леденец.

— Эх, был бы я шерифом, — встрял помощник. Он в сторонке стоял — видать, из себя выходил, но воли себе не давал. — Со мной бы вы так не поговорили.

— И что бы ты мне сделал, недомерок ты беззадый? — говорит ему Такер.

Все так и покатились. А у недомерка аж щеки заполыхали.

— Помолчи-ка, — говорит помощнику Мейпс.

А помощник ему:

— Не привык я, чтобы негры так нахально со мной говорили.

— Побудь здесь подольше — и не к тому привыкнешь, — Бьюла с крыльца голос подала.

— И сколько ж нам это еще терпеть? — спрашивает Мейпса помощник.

— Я тебя не держу, пойди погуляй, — говорит ему Мейпс. — Понадобишься — позову.

— Не хочу я гулять, — говорит помощник. — Если бы не вы, этот черномазый хрыч у меня еще час назад в тюрьму загремел. А первого, кто попробовал бы его вызволить, я бы пристрелил. — И на Кэнди поглядел.

Кэнди — она у крыльца стояла — так через весь двор его глазами и ожгла. И взгляд у нее злобный, твердый, по одному по взгляду сразу Маршаллова порода видна. Недомерок помощник поглядел-поглядел на Кэнди, но, когда понял, что Кэнди ему не переглядеть, отвернулся и опять на Такера стал глядеть. Хотел, чтобы Такер глаза опустил.

— Иди погуляй, — говорит Мейпс.

— Не хочу я гулять, — говорит помощник.

— Тогда помолчи. Дай им обиды свои высказать. А ты дальше рассказывай, — говорит Мейпс Такеру.

— Этот парень — он больше встревать не будет? — спрашивает Такер Мейпса.

— Не будет, — говорит Мейпс.

— Парень, не будешь больше встревать? — Такер уже сам помощника спрашивает.

Недомерок ничего не ответил. Только поглядел на Такера. А Такер не сробел и сам на него как глянет.

— Да вы знаете, как все вышло, — говорит Такер. А на Мейпса и не глядит, глядит на его недомерка помощника. Поглядел-поглядел, решил, что не стоит он того, чтобы на него глядеть, и обратно к нам повернулся. — Вы помните, как он детей загонял, жену загонял, с трактором тягаючись. Жену до того загонял, что она умом помешалась. Но и тут не остановился. И покуда его не поймали и не забили, он нипочем не хотел остановиться.