Андрей Аствацатуров - Не кормите и не трогайте пеликанов

Все молчали. Было так тихо, что я слышал, как потрескивают на потолке длинные электрические лампы. Крыщук проводил Аллу Львовну пустым взглядом покойника и, когда за ней негромко хлопнула дверь, встал и произнес:

– Коллеги… Алла Львовна руководила большим институтским грантом. В связи с тем, что она больше не является сотрудником кафедры и сотрудником института, есть предложение передать руководство гранта Игорю Валерьевичу Трофимову.

Никто не возразил. Напротив, многие радостно закивали.

Это было уже слишком и напоминало дикую сцену из какой-то классики, когда покойный еще не умер, а наследники уже делят имущество. Долг требовал уйти, но я решил остаться еще на чуть-чуть, посмотреть, что будет дальше, что они придумают. А они сидели смирно и молчали. Трофимов серьезно кивнул, дескать, подтверждаю, согласен.

– Игорь Валерьевич, – игриво осведомился у него Крыщук, – аспирантов Аллы Львовны подберете?

– Ну-у, Денис Николаич, это уж за дополнительные деньги, – в тон ему пошутил Трофимов. Все засмеялись.

Одеваюсь в гардеробе – и на улицу. Тяжелая парадная дверь закрывается за мной с глухим стуком – прощай.

Ага. И тебе, дорогой дворец, Олимп науки, – чтоб не сгнить.

Теперь – на метро. Погоди! Урна тут очень кстати… Расстегиваю пуховик, сую руку во внутренний карман. Вот – оно. Достаю картонное удостоверение. Рву на две ровные половинки и швыряю в урну. Подавитесь. Застегиваю пуховик, поднимаю капюшон. Не хватало еще заболеть из-за этих скотов.

Пока иду к метро по тем же темным заснеженным улицам, безо всяких мыслей в голове, ветер постепенно утихает, небо затягивается тучами и начинает падать снег. Мне почему-то делается неловко за свою злобу, пусть даже справедливую, удерживающую во мне бегущее время. Да нет, я прав, и двух мнений здесь быть не может. Но тогда почему столько злобы? Удостоверение вот порвал. Хорошо хоть рядом никого не было, подумали бы, что псих. А вдруг придется вернуться?

Я вздрагиваю, и мой взгляд упирается в здание метро. Осталось только перейти улицу на светофоре. Надо же! Даже не заметил… Не заметил, что сгустились сумерки, что падает снег, что гудят в пробках автомобили, что вокруг пешеходы спешат куда-то взад-вперед, не заметил вообще, как дошел. Вернее, добежал…

Надо успокоиться. Молодой парень в синей куртке – лица почти не видать, голова укрыта капюшоном, – встав на одно колено, приклеивает к водосточной трубе объявление. Зачем-то внизу. Останавливаюсь. Нагибаюсь и читаю надпись крупными буквами:

VIP -ОТДЫХ

АНЖЕЛА

Снизу – длинной гусеницей девять цифр телефона.

– Скажите, – спрашиваю участливо, – а почему вы объявление приклеиваете так низко?

Вздрагивает и поднимает голову. Немного похож на Трофимова – круглое, красное лицо. Вежливо поясняю:

– Мне просто интересно.

Поднимается с колена, оглядывается по сторонам.

– Да тут, – он разводит руками, – бабки старые шуруют. Приклеишь – они сразу сдирают. Типа они за нравственность. Я вешал высоко – так они, суки, подпрыгивают, как козы.

Он сплюнул и матерно выругался.

– А так, думаешь, не сорвут? – спрашиваю. – Так же проще.

Смеется.

– Да вот в том-то и дело, что, блин, нет! Старухи, врубись, устроены иначе. Им нагибаться тяжело. Ревматизм, блин… У нас, врубись, специалисты уже разузнали-промониторили. Короче, велели вниз клеить.

Надо же, думаю. Есть какие-то “они”, сутенеры, мрази, и у них – “специалисты”. Киваю, мол, удачи вам и продолжаю свой путь к метро.

Уже в вагоне вдруг вспоминаю, что не туда еду, что мы сегодня с Катей договорились. Слава богу, далеко не уехал. Выхожу на “Черной речке”. Садиться в поезд, везущий обратно, почему-то не хочется. Это как проиграть жизнь или работу. Доеду верхом, на маршрутке. Я вливаюсь в толпу, движущуюся к эскалатору, иду вместе со всеми по длинной открытой платформе. С разных сторон тяжелые резкие звуки: разгоняющийся гул поездов, крики детей, механические голоса, доносящиеся из поездов. На эскалаторе, медленно ползущем вверх, достаю телефон, набираю Катю.

– Привет, сладенький. Ну как ты? Когда тебя ждать? Чего у тебя голос такой?

Начинаю рассказывать про весь сегодняшний день, про интриги, про Аллу Львовну и Лугина. Как я всем им сегодня выдал. В ответ – никакой реакции.

– Тебе интересно? – спрашиваю.

– Нет, – она заливисто смеется. – Нет, дорогой, совершенно не интересно. Лучше скажи, герой ты наш, когда теперь тебя ждать-то?

Сучка!