Алексей Кобленц - Полное лукошко звезд

Жалуются как-то на случайные связи со счастьем и удачей! Ну, типа, сам не хотел и не ожидал — случайно получилось! Ну, надо же! Жил себе жил нормально и почти что как все… Вдруг — бац! — повезло! И перед ребятами неудобно… Ходят теперь, косятся… Улыбаться приходится теперь только в туалете, да и то лишь тщательно запершись в кабинке. Ну, повезло… Ну, случайно… Ну, с кем не бывает… Вот такой вот умомучительный факт! Дала фортуна! Абсолютно дарма! Хожу теперь и апатично отворачиваюсь от приветливых лиц… Бедные, бедные, бедные… Какое ж это несчастье, оказывается, прятать неожиданное счастье! А мы случайным связям — решительное нет! А вот как у нас… Не подходи!!! Уже все занято и буквально негде удачу разместить! Вот беда, вот разочарование, вот болезни, вот непруха… Сами видите — все занято. Мы на вас с удовольствием поглядим. Издаля. И никаких случайностей, потому как график исполнения наших неприятностей расписан уже на десять лет вперед! Шо за улыбки?! Шо за радость? А приезжайте-ка к нам через десять лет!..

Да не потому, что не нужно! Может быть и скорее всего, нужно, да неудобно! Вот нужны ботинки. Предположим. Ну, нужны. Взял — пошел покупать. Померил — жмут. Других размеров нет? Других размеров нет! Ну? Ты же их не купишь?.. А, если купишь, то — готово дело — ты настоящий дурак! По аналогичной причине сам ты, может статься, и нужен… Ну, нужен! Но неудобен. Не удобен! И прикрыться-то нечем! Вот она и честность. Если все время приспособления к себе и к другим приспосабливаешь — правда похеривается, покой рассыпается в мелкую такую крошку. И правда трансформируется в обиду, а затем и в понимание всех твоих непоняток. А вот так, если безо всех этих твоих помесей и примесей — правда конкретно успокаивает. Хочешь этого? — объясни. Хочешь того? — скажи. Дадут или нет — другая тема, но ты-то спокоен, потому что правдив. И пусть они там чего угодно накручивают на свои барабаны, главное — твой барабан пустой, одна катушка как новенькая и без претензий. Сколько ее у тебя, той жизни, чтоб растрачивать ее на ненужные экивоки? Поезжай прямо. И вручную ни в коем случае не пытайся загибать свои рельсы. Вот и хорошо! Я?.. Я ничего. Я семечек хочу. Жареных.

Ты давно, и бездумно, и ошибочно полагал, что ближний больше всех тебя знает, и быстрее всех тебя правильно поймет, и грамотнее всех тебя по достоинству оценит, и справедливее всех, если вдруг там что, осудит, и тыр-тыр-тыр, и мыр-мыр-мыр… А белое ты считал белым, а черное — черным… Ты запутался, дружок, в своих беспонтовых изысканиях! Все не так! Ты верил в дружбу. Где друзья? Ты боготворил любовь. Она теперь подается в одном флаконе с одиночеством. И все расставлено ныне незыблемо правильно! Пена сошла. Не светлые надежды, а холодный расчет распределения боли в суставах души. Не легкость эйфории, а тяжесть глубокого похмелья. Ты изношен, даже вывернутый наизнанку, ты изношен! Так не сиди теперь, не засиживайся! Выйди из дому, прогуляйся… Хочешь тестик на сиюминутную сообразительность? Вона — прямо на фасаде в одну строку ядреными буквами из яркого бордо: ГИНЕКОЛОГИЯ СТОМАТОЛОГИЯ ЛЕЧЕНИЕ ВОЛОС. Чего ты там — каких? Таких!!! Во рту разве волосы у кого растут???

Она назначила на шесть, настоятельно предупреждая, что независимо от ее назначения, может объявиться в какое угодно время. А чего тебе? — мол: цветов не надо, транспортные расходы по боку… Сиди тут, занимайся… Приду сама. А чего ж тогда — в шесть?.. Ну, это так, мол… Ну, захотелось сказать так — в шесть. А сама — в любое время. И, кстати еще, может статься, приду не одна… Не-е, в этой связи тоже не к чему готовиться… Чай, не впервой! Согласен… Не впервой! Я, несчастный, не в состоянии ей запретить! Поэтому-то и должен, и буду ждать ее, уродливую и корявую и, может статься, и не одну… Буду! Ее, опустошающую, насилующую, сжигающую невыносимее пламени любого набора страстей! А вот она! Вот… Вот!… Вот так и приходит беда! И не одна, бывает, приходит. И это в то самое время, когда Госпожа Удача беспошлинно обнажает свои прелести перед счастливым ее обладателем, и манит его, и соблазняет собою, и награждает, и дает радость, и просто — дает, и облегчает, и облагораживает, и… И все! Я же свою коряжину никогда не пропускаю. Знаем мы друг друга слишком…

Три бессовестные курицы сосредоточенно выдалбливали размокшее ёдово из глубокой миски массивного и кудлатого цепного пса. Он (беспредел же!), развалившийся на земле поодаль, то и дело отгонял их от своей законной пайки короткими взрыкиваниями с легким отрывом от земли своей огромной в колтухах и репьях башки. Куры косились и, так только, для вящего виду, пошлепывали холостыми крыльями, но от продовольственной программы не отрывались. И только когда уже (совсем наглеж!) к этим трем пионеркам присовокуплялась еще пара-тройка халявщиц-профессионалок, пес живо вскакивал с лежбища и всею своей напускной свирепостью показывал наглядно что с ними, кондолизами, могло б произойти, будь он хоть на четверть хвоста свиреп… Понимали они? Ну, в лучшем случае разбегались с квохтаньем в разные стороны во время очередного шухера… А так — нет! Хохлатки, не надо трогать чужого, даже если очень надо! Размеренность, покой, рассудительность, вдохновение, прозорливость, да и просто так — жизнь — зачем их забирать у другого без спросу, даже если они вот так вот, как здесь, сложены в одной глубокой миске — в человеке — и так сейчас вкусны и доступны?… Пошли, пошли отсюдова! Кы-ы-ы-ы-ы-ш!