Алексей Кобленц - Полное лукошко звезд

Нога непроизвольно нажала на педаль громоздкой гильотины и длиннющий ее нож вместо очередного куска размеченного под рубку четырехмиллиметрового листа металла начисто отрубил ему большой палец левой руки прямо, что называется, «по самое не балуйся»! Кровь двумя-тремя массированными толчками быстро уделала передник спецовки, но боли он почему-то сразу не почувствовал, а живо пережил другую, очень уж давешнюю боль от укуса осы в туманном теперь и далеком детстве… Совсем еще маленький, он тогда криком кричал, а слез тогда из него вытекло, как сейчас подумалось, больше, чем вот этой густеющей прямо на глазах крови… Просто, наверное, здесь-то обижаться не на кого, а там во всем была виновата оса! Противная… Она… Меня… Укусила-а-а… Ма-ма-а-а… Больно и обидно! Мама, кряхтя, вытаскивает из пальчика жало — так еще больней, еще обидней!.. Она ведь нажимает на пальчик, выдавливая глубоко засевшее жало… Разве так можно?! Ну, ма-ма-а-а… А тут вдруг ни обиды, ни боли. Зомби! Так, быстро замотать пульсирующую кровью рану грязной тряпкой из кармана — ничего другого под рукой нет… Белый, как полотно, снующий возле него мастер вызывает по сотовому «Скорую», дрожащими руками высовывает из пачки несколько сигарет, и с нескрываемым испугом и омерзением швыряет в типовую коробочку несчастный этот обрубок. «Скорая»?.. Зачем?.. Сейчас же обеденный перерыв!.. Надо перекусить. Принес же с собой… Всегда приносит. Завывающая сирена выволокла из цеха на улицу. Да… Пропал обед! Ладно, поехали тогда, чего уж там… До сих пор снующий и растерянный мастер с поднятой над головой сигаретной пачкой пытается догнать машину и передать добытый им из стружки и производственной грязи дорогой трофей. Да на …… он мне нужен!!! Жил же он и работал же он до сих пор с восемью пальцами, и ничего… Одним больше — одним меньше… Такая работа. Ну ладно, поехали… Поехали, ребята!

На сегодня хватит. Нервы лезут из ушей. Как раз очень удачно — отличная поза с нервами в ушах, когда не хочется уже ничего слышать… А что тогда? Беспрерывный зуммер невидимых проводов отработанной нервотрепки?.. Тоже не музыка. В любом конкретном случае — хватит на сегодня! Одна секунда решает все! Понятно ведь, что решаю не я… Не я! И вот эту одну секунду я не то, чтобы в руках, а вообще нигде, вообще никогда удержать не смогу! В глазах ромбики… Зашибись! Без ромбиков каждая собака будет лезть в глаза, мешая ее не замечать. Ромбики — это круто! Что там еще? Ну, давление, сердце, горловые спазмы — штуки вообще неуправляемые. Им ничего не скажешь, не прикажешь. Только себе, здесь и сейчас — на сегодня, правда, хватит! Толку? Завтра будет завтра. Завтра я попробую решиться, сложив в старый и ненужный чемодан без ручки все сегодняшние ушные нервы и глазные ромбики, попробую решиться прошептать, поведать о том, что я тоже существую… Мысля-то ведь проще некуда — я есть! И почему-то с этим не принято считаться… Почему?.. Понимаете, я ведь тоже тут не навсегда… Так дайте же и мне… Чемодан, кстати, можете забрать себе. У меня этого добра…

Время шло неумолимо и несуразно. Порой бойко и весело, но это реже… В основном быстро и одновременно нудно. Вот-вот было начавшаяся фаза встреч, незаметно трансформирова-лась в череду разлук, и порожистая река времени неумолимо и эгоистично выруливала по своим руслам абсолютно самостоятельно и без стороннего давления или участия. Сама. Ну, и к чему же все пришкандыбало-то в итоге? Блллин, а ни к чему! Всё как-то разъединилось, все как-то разбились по интересам. Когда-то мы встречались, резвились, хохотали и пели… Радовались… Нынче же радость съехала вниз, словно ажурный чулок расшалившейся красотки, обнажая всю правду, очищая взоры для четкого, но обидно не лучшего видения. Давайте собираться! Не за делом, просто так! Давайте знаете что?.. Давайте пойдем куда-нибудь в безопасное место и подожжем спичечный коробок! Чирк спичкой об него и в общую кучу серных головок! Дыму будет, огня!…Ведь если уж и гореть, то по возможности вместе!

Спасибо за душевное тепло! Оно до того ощутимо, что я с удовольствием ношу его в своем кармане! Оно до того необходимо, что, порою растерянный, я концентрирую его прямо из космоса, потому что твердо знаю, что ты сейчас сидишь где-нибудь, следишь за какой-нибудь маленькой белоголовой птичкой и желаешь мне добра! Желаешь мне добра даже и не думая обо мне, но любуясь своей белоголовой птичкой. Беспредметное мне становится тогда приметнее. Я это чувствую. Я никогда не смогу этого как следует объяснить. Просто чувствую — и все. Добро мешает растерянности, ибо оно суще и вездесуще. А просто мы играем на разных струнах и любим разную музыку… Но любим! Добро всех объединяет, все побеждает, надо всем главенствует. Завтра я отправлюсь на дальний тихий, проросший камышом пруд и простенькой удочкой наловлю там целое ведро крупной вкуснющей рыбы… Но, завидев на зеленых венах плакучих берез твою белоголовую птаху, выпущу всех рыб обратно в воду, улыбнусь и скажу «здравствуй» огромному облачкастому голубому небу. Это я вот так затейливо здороваюсь с тобой… Ты слышишь?… Здравствуй!