Элиф Батуман - Идиот [litres]

Ничего этого я представить себе не могла – ни Европу, ни коз. Они живут прямо в доме? Иван попросил меня подумать, и я сделала вид, что думаю. Но о чем тут думать? Преподавание английского в венгерской деревне мне не с чем было сравнить, поскольку я понятия не имела, как это, а даже если бы и имела, иных вариантов всё равно не видела. Кроме того, моя тогдашняя политика состояла в том, чтобы при двух возможных направлениях действия выбирать менее консервативное и более бескорыстное. Это входит в кодекс чести любого, кто обладает хоть какими-то привилегиями, особенно если он собирается стать писателем.

С Питером, другом Ивана, мы встретились в кафе Научного центра. Он оказался куда нормальнее, чем я ожидала. Его внешность, одежда, манера речи – всё это мало чем отличалось от других людей. Об Иване он говорил так, будто мы с Иваном давние друзья или знакомые.

– Ты Ивана завтра увидишь? – спросил он.

С тем же успехом он мог спросить, будет ли открыт портал в другое измерение.

– Сложный вопрос, – ответила я.

Питер похвалил мой разговорный английский и спросил, давно ли я в Америке.

– Я всегда тут жила, – ответила я.

– Всегда? – он был настолько ошеломлен, будто я имела в виду «с 1776 года».

– В смысле, я родилась здесь и никогда не уезжала.

– Это забавно. Иван сказал, что ты – турчанка.

– Нет, я из Нью-Джерси.

– А откуда именно?

Питер вырос в Квинсе, где жил с матерью, врачом-дерматологом. Сейчас он планировал получить степень по экономике и странам Восточной Азии. Программа с венгерскими деревнями – первый шаг в его проекте по созданию в развивающихся странах всемирной сети некоммерческих школ программирования и английского. Человек должен начинать с малого, используя имеющиеся связи. Сам Питер имел связи с замечательными людьми в венгерских и румынских сельских администрациях и уже три года отправляет гарвардских студентов в те районы. Размеренным, мягким голосом он рассказывал о том, насколько важно налаживать контакты, о том, что везде есть хорошие люди, о том, что нужно искать людей не просто хороших, а умеющих добиваться результатов, и о школьной системе в Кыргызстане.

Питер вручил мне брошюру о программе. Сзади была форма заявления, но он сказал, что мне ее заполнять не нужно, поскольку Иван написал весьма хвалебную рекомендацию.

«Правда?» – чуть было не вырвалось у меня, но я себя одернула. Вот и здесь – сила связей.

– Я верю Ивану, – сказал Питер, – доверяю его мнению о людях.

Запахло летом. Казалось, каждый новый день – яркий, жаркий, медленный – висит в воздухе прямо перед носом, словно переливающийся воздушный шарик. Мне, как всегда, нечего было надеть. Как так выходит, что у меня никогда нет подходящей одежды ни на какую погоду? От своих старых джинсов я отрезала штанины и отправила эти ампутированные ноги – два потертых серых цилиндра – в мусорник.

Надев оставшееся вместе с ярко-желтой тенниской и материными огромными солнечными очками семидесятых годов, я пошагала через площадь к философскому корпусу, где Питер проводил установочное собрание. На двери корпуса висел большой плакат: «Что есть человек, что Ты помнишь его» [42] Псал. 8:5. . Я видела эту надпись миллион раз, но никогда о ней не задумывалась. А ведь хороший вопрос. Что есть человек? Мне пришло в голову, что человека, пожалуй, и впрямь лучше бы вспоминать поменьше, и показалось, что вдалеке замаячила свобода.

Нас собралось шестеро – три парня и три девушки. Из первокурсников я была единственной. Чтобы запомнить, как кого зовут, мы затеяли мнемоническую игру. Какой-то странный процесс – соотнести одну вещь с другой, не имея способа прицепить сюда хоть что-нибудь, уже имеющееся в наличии. Если хочешь запомнить нужные имена, ты можешь представить себе этих людей в аудитории, но никто не сказал, как запомнить эту самую «аудиторию».

В своих шортах и выцветшей бело-синей футболке Питер выглядел подтянуто, опрятно и почти по-моряцки. Он рассказал нам о программе. Я сначала решила, что мы все будем преподавать в одной школе, но оказалось, что каждый поедет в свою деревню и поселится в своей семье. Преподавание займет три-четыре часа в день. Деревенские учителя расскажут нам, какие темы они сейчас проходят, а нам нужно будет придумать упражнения и игры. Игра «Саймон говорит» хороша для запоминания частей тела. «Двадцать вопросов» полезна для словарного запаса. Музыка – тоже неплохой обучающий инструмент, особенно Битлз: даже маленький ребенок может понять «I want to hold your ha-a-a-a-and» [43] «Я хочу взять тебя за руку» (англ.) . . Самое главное – вести себя непринужденно, быть терпеливым и веселым.