Элиф Батуман - Идиот [litres]

– И, конечно же, ничего не было, – говорила Лакшми полным сожаления голосом, намекая, вероятно, что за подобный исход дела следует «благодарить» Нура.

Я видела, что мои истории казались Лакшми столь же лишенными смысла, как и ее истории – мне. Электронные письма, прогулка, похороны клубники. Лакшми сказала, что я, наверное, чего-то недоговариваю.

Мы с Ханной убирали комнату под радио. Ведущий дарил диск группы Butthole Surfers [36] Butthole Surfers – американская рок-группа. двадцать седьмому дозвонившемуся слушателю, Мэри из Дорчестера, и та в течение пятнадцати секунд оргазмически вопила. В этот момент зазвонил телефон. Я почувствовала, что это – Иван.

– Угадай, откуда я звоню, – сказал Иван.

– Не знаю.

– Из твоего дома.

– Моего дома ?

– Из дома, который в следующем году станет твоим. Ты же сейчас должна быть здесь.

Так и есть, у первокурсников только что прошла жилищная лотерея [37] В Гарварде среди первокурсников проводится лотерея, победители которой на втором курсе живут в домах повышенной комфортности. , и мы все должны были сейчас обедать в наших новых столовых, а у старшекурсников тем временем проходил обед в столовой для первокурсников.

– Я не пошла.

– Да, я так и понял.

– А ты? Почему ты не на своем обеде?

– Терпеть не могу, когда разводят на ностальгию.

Повисла пауза.

– Хорошо, что я тоже не пошла на твой обед, думала найти тебя там. А то получилось бы, как в «Дарах волхвов», – сказала я. И в ту же секунду пожалела.

– Как в чем ?

– Ладно, забудь.

– Дары чего ?

– Волхвов. Это рассказ, его в Америке в школе проходят.

– Не знаю такого рассказа.

– Ну, тебе и не надо.

– Почему? В смысле – потому, что я не учился в американской школе?

– Именно.

– А в американской школе училась ты .

– Так и есть.

– То есть я должен сделать вывод, что ты знаешь этот рассказ.

– И снова ты угадал.

– Делать логические выводы – то, чему учат в венгерских школах.

– Везет, – сказала я.

– Да, везет, – ответил он. – Ну ладно, расскажи мне эту историю.

Я пыталась придумать другую фразу, которую мне следовало сказать вместо той. Но в голову ничего не пришло.

– Однажды, – начала я, – жила-была бедная пара. Несмотря на крайнюю бедность, каждый из них имел свое особое сокровище.

– Погоди, извини, я не понял. Что они имели?

– Особое сокровище . То, что представляло для них большую ценность.

– А, особое сокровище. Продолжай.

– Для мужа особым сокровищем были золотые часы, а для жены – ее прекрасные длинные волосы. Эти две вещи служили им настоящей отрадой. Они могли жить в голоде и холоде, но зато обладали этими превосходными часами и изумительными волосами. Потом наступило Рождество, и им предстояло купить друг другу подарки. Они сильно… м-м-м… Они сильно любили друг друга и хотели, чтобы подарки были великолепными. Но им не хватало денег. В итоге жена продала свои волосы на парик и купила мужу цепочку для его чудесных часов. А муж тем временем заложил свои часы и купил жене украшенные камнями гребни для волос.

– Так-так, – поощряюще произнес Иван.

– Вот и всё. Это конец.

– Как? Это вся история?

– Да.

– Кажется, до меня не дошло.

– Ну, это – ирония. Женщина не может носить гребни, поскольку продала волосы, а мужчине теперь не нужна цепочка, поскольку он продал часы.

– То есть эти гребни – чтобы их носить? Как украшение?

– Да.

– А не чтобы пользоваться ими как инструментом, не причесывать волосы?

– Да. По крайней мере, я так думаю. В любом случае, это неважно. Ведь волос у нее больше нет.

– Ясно, – сказал Иван. – Теперь я понимаю твое сравнение. Ты говоришь, что если бы ты пошла сегодня в столовую для первокурсников искать меня, это было бы так же бесполезно, как мне – искать тебя сейчас в корпусе Матера. Более того, это было бы так же бесполезно, как цепочка без часов или гребень без волос. Эта ситуация напомнила мне одно венгерское выражение: «Нужен как лысому расческа».

Я похвалила выражение.

– Так говорят, когда вещь реально бесполезна, – сказал Иван.

Вышел весенний выпуск литературного журнала. Мой рассказ поместили сразу после истории о парне, чья голова превратилась в бочку, на том же развороте, где гравюры Сэнди со свиньями на ступенях венгерских церквей. Через две страницы шла поэма о водопаде, истинной темой которой оказалась булимия. Финал рассказа напечатали мелким шрифтом в самом конце. Я испытала облегчение – во-первых, рассказ разбили на две части, а во-вторых, из-за размера и плотности шрифта прочесть его было физически почти невозможно.