Элиф Батуман - Идиот [litres]

– Мне он неинтересен, – говорила Роза. – Но это нормально. Эмеше любит. А я – нет. Я не люблю вдаваться в детали.

От дома Пири до школы было рукой подать, и мы шли пешком. Роза взяла с собой пирог, испеченный для Тюнде. Пирог являл собой часть плана по влиянию на Тюнде, от которой, как выяснилось, могло зависеть, поедет ли Роза на следующей неделе со мной в Сентендре. Маргит привезла Нору, но на занятиях больше не оставалась – Розе, мол, это не понравится. В отсутствие Маргит Тюнде постоянно мешалась под ногами, заставляла детей произносить немые гласные и просила Розу передать мне, что я должна говорить больше сама, а не заставлять детей.

– Она сказала, твоя задача – как можно больше говорить, – объясняла Роза, – чтобы они слушали, как говорят американцы.

– Но я и так очень много говорю, – ответила я.

Роза пожала плечами.

– Это не мои слова. Это – Тюнде-нени. Она любит вдаваться в детали.

Новая группа оказалась больше, и занятия надо было проводить и с утра, и после обеда. Роза по-венгерски подробнейше расписала планы уроков; если ее не перебивать, она могла говорить всё время, не давая детям вставить ни слова. Бóльшую часть первого дня я просидела на подоконнике и слушала ее под арахис, поданный Тюнде на серебряном подносе. На второй день я предложила, чтобы Роза вела по своему плану утренний урок, а я по своему – после обеда.

– Нет-нет, это класс Селин, – ответила Роза. – Ты должна вести все занятия. Я – просто переводчик.

– Это не так, тебе тоже надо провести свой план.

– Я составила его для нас обеих!

– Мне кажется, если это твой план, то ты и должна по нему преподавать. А я – по своему.

– У тебя есть план? Тогда перевод не требуется. С этой минуты я молчу. Просто посижу в углу, – Она и впрямь пошла в угол, села на один из миниатюрных стульев и весь остаток дня сверлила меня взглядом.

Мы проходили части тела. Я нарисовала на доске фигурку девочки, и мы обсудили, из чего она состоит. Потом мы играли в «Саймон говорит» [74] Детская игра для развития внимания. Ведущий, «Саймон», отдает приказы совершить те или иные простые действия, а остальные игроки должны как можно быстрее эти приказы выполнить. Приказ считается верным, если он начинается словами «Саймон говорит». Тот, кто выполнил «неверный» приказ, выбывает из игры. . Сначала Саймоном долго была я, но потом сказала, что меня должен сменить кто-нибудь из детей, в награду полагается леденец «Блоу Поп». Руку поднял мальчик по имени Аттила. Сначала у него выходило неплохо, но потом идеи, похоже, иссякли, и он всё время повторял: «Саймон говорит, потрогай коленки. Потрогай коленки. Саймон говорит, потрогай коленки. Потрогай коленки». Потом мы играли в «Виселицу». Победители получили по леденцу.

– И это твой план? – спросила потом Роза, в ее голосе сквозило негодование. – Конфетки и игры?

– В Америке преимущественно так и учат.

– Думаю, ты очень… – Она заглянула в словарь. – Неопытная.

– У нас разные системы.

– Да, разные, я серьезная, а ты – нет!

По пути к дому Пири мы встретили Рени в холщовых рукавицах и огромной спортивной фуфайке длиннее шортов. Она сказала, что занимается садом.

– Ты знакома с Розой? – спросила я.

– «Да», «Конечно», – произнесли они в один голос.

Мы немного постояли, и Рени продолжила свой путь.

– Я здесь непопулярна, – сказала Роза.

– Непопулярна?

– Да. Один человек, поумнее многих, назвал меня особенной.

– «Особенная» – в каком смысле?

Она посмотрела в словарь. – Высокомерная. Требовательная, разборчивая. Щепетильная.

– Все думают, что ты вдаешься в детали.

– Да.

Для дальнейшего обретения милости Тюнде мы с Розой отправились к ней домой. Тюнде угостила нас колой и конфетками с арахисовым маслом, потом усадила своего сына Мики на колени и принялась о чем-то долго беседовать с Розой. Я съела почти все конфеты и стала корчить рожицы Мики, который ерзал и улыбался в пол.

– Что с тобой? – рявкнула на меня Роза.

– Ничего, – ответила я.

– Селин любит детей, – сказала Тюнде по-венгерски.

– Селин – сама ребенок.

– О, нет, она – учитель, – Тюнде улыбнулась своей заискивающей улыбкой.

Позже я спросила у Розы, как всё прошло и что сказала Тюнде?

Роза устремила взгляд вдаль.

– Тюнде говорила много глупостей, – ответила она. – Но я – настойчивая девушка. Упорная.

Согнувшись над клавишами, Эмеше играла что-то из Листа – к спокойным пассажам она ласкалась, а на громкие набрасывалась сверху, словно кот на мышь. Ее белый спортивный костюм шелестел. Инструмент – покрытое пятнами пианино – был ужасно расстроен, притом что Пири – профессиональный настройщик.