Элиф Батуман - Идиот [litres]

– Ты имеешь в виду, оно вымышленное? Типа единорога?

– Нет, нет, оно очень старое. Мы посмотрим на кости.

– А, динозавр.

– Нет, не динозавр.

– Как оно называется по-венгерски? – Сначала мне показалось, что она не хочет мне отвечать, но я повторяла вопрос, пока она, посмотрев мне в глаза, не произнесла громко и с расстановкой: – МАММУТ.

Маммут проживал в длинном желтом особняке, где когда-то обитали венгерские аристократы. Свет внутри не горел. У пыльного окна пожилые женщины в черных исторических юбках и белых передниках складывали простыни. Когда мы появились, две из них отложили свою простыню и повели нас по музею, одна шла впереди с фонарем и включала свет, а вторая шла сзади и выключала. Время от времени одна из них принималась уговаривать нас купить одну из монографий с латинскими заголовками – монографии они таскали в карманах передников. Сначала Рени вежливо отказывалась, а потом, к моему удивлению, на них наорала, впрочем, женщины, похоже, не обиделись.

В секциях геологической, петрологической и минералогической истории Дьёндьёша мы долго не задерживались – они явно чем-то раздражали Реми, и она шагала, не оглядываясь. Но стоило нам добраться до папоротников, ее лицо озарилось, а в зале с насекомыми она вообще впала в транс.

– Я люблю природу! – сказала она, вздыхая и глядя на древнего навозного жука. Она знала латинские названия всех насекомых и спрашивала, как они называются по-английски. Я смогла припомнить только божью коровку.

Мы дошли до позвоночных.

– Ох, какой милый ! – тихо произнесла Рени у стенда с ежиком. Ежик и впрямь был симпатичным – правда, не менее усопшим или убитым, чем животные в доме Маргит.

Остановившись в темном дверном проеме, женщина подняла фонарь, и мы разглядели, что свет отблескивает от огромной груды бледных костей в форме арки. Потом она зажгла электричество, и перед нами – мамонт, стоящий у зеленой бархатной шторы на приподнятой платформе и без ограждений, можно было пройти прямо под его изогнутыми бивнями, каждый – размером с человека. Не обремененные плотью или мехом, его ребра выглядели весьма изысканно – высокие, дугообразные, мраморно-белые, – каждое напоминало изящнейший мост. О Маммут-Бей, ты должен знать, что я всегда жду не дождусь встречи с тобой, даже сейчас.

На обратном пути мы вышли из автобуса раньше, чем нужно, и очутились на перекрестке с ресторанчиком, автозаправкой и указателем «Каль, 6 км». Я предложила дойти пешком, но Рени возразила, что шесть километров – это очень далеко, и что я устану.

– У меня идея, – сказала она. – Телефон моего парня.

– Телефон твоего парня?

– Это всего километр. Пойдем.

Мы свернули с трассы и зашагали по узкой мощеной дорожке, которая потом превратилась в грунтовку. Примерно через полчаса мы приблизились к оранжево-коричневому дому с табличкой «злая собака». Рени постучала в калитку. Страшный черный пес с похожей на кулак мордой выпрыгнул из сарая, ринулся через двор и, истекая слюнями, бросился на ограду.

– Ну, Милорд! – Рени просунула руки через калитку и схватила пса за голову, чтобы он не смог – хоть и явно был бы не прочь, подумала я, – вонзить зубы в ее персону. Он заколотил задними лапами воздух. – Милорд хороший пес, – сказала Рени. С ее запястья капала слюна.

Из дома вышла женщина с пластиковым ведром белья, но заметив Рени, нахмурилась и вернулась внутрь.

– Это мать моего парня, – сказала Рени. – Она меня не любит.

Я кивнула.

– Но она бессильна, – продолжала Рени. – Ее сын меня любит. Сейчас она его позовет.

– А мать твоего парня не позволит нам позвонить? – спросила я через несколько минут.

– О нет! – ответила Рени. – Она думает, что я… очень плохая девушка. Не знаю, как это будет по-английски, – она не отпускала голову пса, который издавал низкие рычащие звуки. Я вызвалась постучать в дверь и спросить, нельзя ли позвонить мне , но Рени сказала, что мать очень подозрительна и подумает, что я тоже плохая.

– Мой парень знает, что мы здесь, – она покосилась на верхние окна. Потом отпустила пса, и тот тут же зашелся в истерике. Рени швырнула горсть гравия в направлении окон. Один из камешков попал в Милорда. Тот не оставил это без внимания. Рени перегнулась через калитку и стала было открывать задвижку с той стороны, но бросив взгляд на пену, летящую из пасти Милорда, передумала. – Лаци! Лаци ! – выкрикнула она, потом повернулась ко мне. – Ты тоже зови.