Люк Оллнатт - Небо принадлежит нам

До этого я никогда не видел Анну такой: она сидела на диване с банкой «Карлсберга» в руках, положив ноги на кофейный столик, умиротворенная и безмятежная, словно наконец оказалась дома. Отныне каждое Рождество мы проводили в Ромфорде в полном соответствии со старыми семейными традициями, которые благодаря Анне снова соблюдались: шампанское на завтрак; торжественное открытие громадной жестяной коробки с шоколадными конфетами; пинта пива в местном пабе, пока индейка сидит в духовке; партия в бинго; невообразимые шляпы, которые отец заставлял нас носить с утра до ночи не снимая. Анна все это обожала, ведь в ее семье такого никогда не было.

После обеда и игристого вина отец говорил, как он нас любит и как Анна стала ему родной дочерью. Потом мы пели караоке «Хей, Джуд», и он тут же засыпал на диване, причем из года в год это случалось практически в одно и то же время.

– Мы могли бы праздновать Рождество и с моим отцом, и с твоими родителями. – Я прикоснулся к ее руке. – Правда, я с трудом представляю твою мать, поющую караоке.

– Ха.

Внезапно она наклонилась и поцеловала меня прямо в губы. Желание, которое все это время мне приходилось сдерживать, тут же захлестнуло меня волной.

– Вот это да. Осторожнее с проявлением чувств на публике, Анна.

Она откинулась на спинку стула:

– Это, наверное, джин виноват. Но это правда, Роб: я больше не хочу отмечать с ними Рождество. Да, это мои родители, но не хочу – и все. – Анна опустила голову. Казалось, она стыдится собственных слов. – Мне тебя вчера не хватало, – призналась она.

– Тебя поселили в твою старую комнату?

– Да. И, честно говоря, это очень возбуждает.

– Серьезно? Ну так давай я к тебе приду?

– Не надо, – выпалила Анна и бросила быстрый взгляд в зал – не подслушивает ли нас кто. – Я сама к тебе приду.

Я засмеялся:

– Ты что – уже пьяна?

– Немножко, – хихикнула она. – Это все дух Рождества. Но я не шучу, Роб: я запрещаю тебе выходить из своей комнаты. Лучше я к тебе приду: я знаю, когда они засыпают, знаю все скрипучие половицы и умею закрывать дверь так, чтобы не было слышно, как щелкает замок.

– Ничего себе, я впечатлен.

– Не такая уж я и простушка, как ты думаешь, милый.

– А что, если мы будем шуметь? – с усмешкой предположил я. Пиво уже начало действовать и настраивало на игривый лад.

– Не будем. Я, по крайней мере, – точно не буду.

Ухмылку на моем лице сменил недоуменный взгляд.

– Я ведь училась в закрытой школе для девочек, Роб. Поверь, я умею быть бесшумной. – Она озорно улыбнулась и снова махнула рукой бармену, который на этот раз подошел по первому зову.

– Еще джина, пожалуйста.

Тот кивнул.

– И двойной, будьте добры.

Домой мы возвращались слегка захмелевшие. Анна настояла, чтобы мы шли друг за другом навстречу движению – так безопаснее, – и, когда впереди появлялась машина, тянула меня на обочину.

На последнем участке пути был тротуар, и мы шли, взявшись за руки.

– Ты еще не передумала пробраться сегодня в мою комнату? – спросил я.

– Конечно нет. Мы ведь договорились, – произнесла она почти торжественно.

Вдруг она остановилась, как будто увидела едущую навстречу машину, – но дорога была пуста.

– А что, если нам… – начала она и осеклась.

– Ты о чем?

– Что, если нам завести детей?

– Ты пьяна, да?

– Совсем чуть-чуть.

– Завести детей? – переспросил я.

Об этом мы никогда особо не говорили. Нас вполне устраивал наш бездетный мирок: карьера Анны, марафоны «Звездных войн», фестивали еды по выходным; в хорошую погоду мы катались на лодке, в плохую – ходили по музеям, а неторопливые вечера проводили в пабах – именно так мы и представляли себе жизнь в Лондоне. А перспектива завести детей была такой бесконечно далекой, что казалась не более правдоподобной, чем, скажем, наш переезд в Перу.

Я часто наблюдал за тем, как Анна ведет себя с детьми. Она не приходила в восторг от малышей и не сюсюкалась с ними, как другие женщины. Однажды кто-то из друзей дал ей подержать свое недавно родившееся чадо, и Анна так неуклюже его качала, что нам даже стало страшновато, как бы она его не уронила; а вернув младенца матери, украдкой вытерла руки, испачканные его слюной, о джинсы.

– Да, завести детей, – повторила Анна, нервно покусывая губу. – Сегодня за обедом я думала о том, как чудесно мы проводим Рождество у твоего отца, как хорошо и уютно нам втроем. Вот такой должна быть настоящая семья. И я хочу, чтобы и у меня она была – моя собственная, только моя.