Люк Оллнатт - Небо принадлежит нам

Однако Анна не пала духом. Она поставила цель родить ребенка и бросила на ее достижение все силы, точно так же, как когда-то твердо вознамерилась получить диплом с отличием и добилась своего. Мы отправились на Харли-стрит, где у нее взяли все возможные анализы, но – ничего не нашли. «Повезет в следующий раз» – вот и все, что нам сказали врачи.

Мы не оставляли попыток зачать, не допуская даже мысли о том, что, возможно, стоит смириться. Иначе нам было нельзя. Для Анны суть самой жизни заключалась в борьбе: с оружием в руках ты должен пробивать себе путь вперед, а если прижали к стене – защищаться до последнего вздоха. В этом мы с ней были одинаковы. Мы оба пытались что-то доказать этому миру – парень и девчонка, которые сделали себя сами, ни от кого не ожидая помощи.

По просьбе Анны я сходил в клинику. В туалете для инвалидов с помощью замызганного порножурнала вековой давности я без особого энтузиазма наполнил выданную мне баночку. Однако со спермой был полный порядок. Все отлично, сказал доктор. Лучше некуда.

Когда Анна забеременела в третий раз, мы не слишком удивились (зачатие никогда не представляло особой проблемы) и решили: будь что будет. Вот срок подошел к роковой отметке в восемь недель, и мы приготовились к уже знакомым симптомам: странным спазмам, чувству пустоты в животе, которое Анна испытывала оба предыдущих раза, хотя ребенок еще жил внутри нее. Но – нет. Крошечное сердце по-прежнему билось, причем уверенно и ровно. На мониторе отчетливо просматривались руки и ноги, угадывались очертания ребер; у плода были глаза, наполовину сформированная поджелудочная. Были видны веки.

«Во втором триместре, – заверили нас врачи, – риск выкидыша практически равен нулю, даже если беременность протекает с осложнениями». Но мы им не верили.

– Знаю, что дико звучит, – сказал я Анне, – но ощущение такое, будто мы с тобой играем в «Кто хочет стать миллионером?»: вопросы становятся все сложнее, но мы все равно продолжаем играть, испытывая на прочность нашу удачу.

– Твое сравнение неверно, – ответила мне на это Анна. – Потому что в «Миллионере» можно отказаться от дальнейшей игры и забрать деньги. А в случае с ребенком так не получится.

Впервые я заметил их в начале третьего триместра. Как-то копался в саду на заднем дворе и вдруг увидел два подсолнуха. Нужно сказать, что садоводство Анна не принимала ни в каком виде, называя его не чем иным, как трудовой повинностью, и не вырастила за свою жизнь ни кустика.

Я вернулся в дом и вошел в кухню. Анна, повязав фартук, стояла у раковины и мыла кружки из-под кофе.

– Мне так понравились подсолнухи, – сказал я ей. – Ты сама их посадила?

– Да, – ответила она с довольным видом. – Правда, красивые?

– Правда. Ты меня удивляешь: я-то думал, ты ненавидишь возиться в земле.

– Не волнуйся, ты правильно думал. Просто… – Она сглотнула и поставила кружку на раковину. – Ты сочтешь это глупостью, но мне очень хотелось сделать для них что-нибудь… Для деток, понимаешь? Да, сажать цветы – это не мое, но я решила, что получится красиво.

Анна отвернулась, чтобы я не видел ее слез. Я обнял ее, и она уткнулась макушкой мне в шею.

– Продавец сказала, что они выносливые и цветут при любой погоде.

Она принимала ванну, а я сидел рядом на полу. Анна читала книгу, опершись спиной о полку из железной проволоки – еще у моей бабушки была такая. Анна рассеянно наматывала на палец прядь волос, а я наблюдал за тем, как армия мелких мыльных пузырьков атакует ее большой живот.

Я и не думал раньше, что человеческая кожа такая эластичная. Мне казалось, что это надутый до упора воздушный шар, а верхние слои кожи растянулись настолько, что казались почти прозрачными. Я боялся к нему прикасаться. Хотел, но боялся: а вдруг мои неловкие руки причинят вред тому, кто внутри?

Я смотрел, как она читает. На краю ванны лежал ее розовый бритвенный станок, и от этого на душе было спокойно и радостно. Столько лет прошло, а это чувство осталось неизменным: помню, когда, еще во время учебы в Кембридже, Анна переехала ко мне, я любил повсюду замечать ее вещи: разноцветные бутыльки в душе, книгу на прикроватной тумбочке, сережки, которые она всегда клала в блюдце, стоявшее на комоде. Да, это, несомненно, было посягательством на мою территорию, но я не возражал.

– Ах да, забыла тебе рассказать. – Анна положила книгу на пол и принялась прополаскивать волосы. – Я вступила в группу на «Фейсбуке», она называется «Крохи и карапузы».