Люк Оллнатт - Небо принадлежит нам

– Как прошла конференция? – соображаю я наконец.

В нашей прошлой, лондонской, жизни мы часто заглядывали в такие рестораны, чтобы попробовать какое-нибудь очередное необычное блюдо.

– Так странно снова тебя видеть, – говорит Анна. – Если честно, я даже немножко нервничаю.

– Понимаю, я тоже. Прости, что веду себя как идиот. Я очень рад, что мы встретились.

Она улыбается в ответ, но я не понимаю, что означает ее улыбка.

– Ты готов сделать заказ? – спрашивает она, глядя в меню.

– Конечно, – тут же отвечаю я, хотя даже не представляю, чем тут кормят. Пробегая глазами строчки с названием блюд, я украдкой бросаю взгляд на ее руки – кольца нет.

– Я не ожидала, что ты меня не узнаешь.

Официант, принявший заказ, ушел, и мы снова одни.

– Ты о чем?

– О нашей переписке на форуме.

– Мне и в голову не пришло, что это можешь быть ты.

– Правда? – не без гордости в голосе переспрашивает Анна, страстная любительница шарад и головоломок. – Я была уверена, что ты догадаешься, уж по крайней мере после сообщения про очки для плавания и мыльные пузыри.

– А я не догадался. Если бы ты не проболталась, я бы до сих пор не знал, кто ты такая. Хотя имя Люси должно было меня насторожить.

Люси – так Анна назвала второго ребенка, которого мы потеряли.

Официант приносит напитки: вино – для Анны, воду – для меня.

– Я очень рада, что ты бросил пить, – говорит Анна.

– Я и сам рад, – усмехаюсь я, чувствуя себя немного уязвленным. Бывшим алкоголикам не нравится, когда им напоминают о том, что они были алкоголиками.

Молчание.

Оно мне знакомо – такое же молчание воцарялось за кухонным столом, за которым мы ужинали вдвоем, без Джека.

– Что ж… – Я делаю глоток воды и наконец, впервые за все это время, осмеливаюсь посмотреть Анне в глаза. – Я уже извинялся в письмах, но мне хочется сделать это лично. То, что я наговорил тебе тогда – о Джеке, о лечении в Праге… Это чудовищно. Я не смог справиться с горем, запил, слетел с катушек. Жалкое оправдание, я знаю. Я не заслуживаю прощения, но все равно: пожалуйста, прости меня…

Пауза. Анна вдруг шумно выдыхает, как будто до этого сидела, набрав воздуха в легкие.

– Спасибо, Роб. Твои слова очень важны для меня. – В ее голосе чувствуется холодок. – Я принимаю твои извинения.

– И тебе спасибо. Ты очень добра ко мне. Правда.

Анна пожимает плечами:

– Жизнь слишком коротка. Кому это знать, как не нам с тобой.

Нам принесли закуски – маленькие спринг-роллы с морковной соломкой. Анна задумчиво смотрит в свою тарелку, словно решая, приниматься за еду или нет.

– Не буду скрывать, Роб: мне было очень больно, когда ты упрекал меня, говорил, что Джека можно было спасти… – Она вытирает губы салфеткой. – Так, хватит об этом. Я здесь не для того, чтобы с тобой ругаться.

За последние несколько недель всплыли новые факты о клинике. Близкие пациентов начали обращаться в суд, многие из них требовали компенсацию. Бывшая медсестра клиники рассказала о том, что пациентам давали морфий и стероиды – именно они и производили видимый эффект выздоровления. Я вспомнил бесчисленные пузырьки в палате Джека, таблетки, которыми его постоянно кормил Сладковский…

– Вот так ирония, – говорю я. – Я вылил на тебя столько грязи, обвинял тебя в смерти Джека, а выяснилось, что, возможно, это из-за меня… – Мне тяжело продолжать.

– Что из-за тебя?

– Из-за меня он прожил меньше, чем мог бы прожить.

Анна снимает кольцо с салфетки, делает глоток вина и смотрит на меня. На мгновение я чувствую себя так, будто я – один из ее клиентов, который пришел к ней за профессиональным советом.

– Я прекрасно тебя понимаю. Но не нужно думать, будто это твоя вина.

– Почему нет? – возражаю я. – Ты же слышала, что творилось в этой клинике. Вполне вероятно, что лечение лишь навредило Джеку.

Анна качает головой и откладывает вилку в сторону.

– Ты не представляешь, как долго я изводила себя вопросами: что, если Роб был прав насчет Сладковского и нам не следовало прерывать лечение? А может, нужно было обратиться в другие клиники, помимо лондонских, в Германии например? И не опускать руки, когда нас не приняли в клиническое исследование в «Марсдене», а постараться пробиться туда, неважно как? Но на самом деле в этом не было бы смысла, Роб. Джек бы все равно умер, что бы мы ни сделали. Нам говорили об этом лучшие специалисты. У Джека с самого начала не было шанса.

Я молча пью воду и ковыряю вилкой ролл.

– Ты знаешь, – произносит Анна, – а Джеку ведь понравилось путешествие в Прагу. Он вообще любил аэропорты, а самолеты просто обожал.