Хэнк Грин - Совершенно замечательная вещь

— И тебе не пришло в голову обсудить это все со мной?

Вот и настал момент, когда здравомыслящий человек исправил бы ситуацию. Отделил бы работу от личной жизни. Вероятно, стоило сделать промежуток между докладом «Мы не одиноки во вселенной», докладом «Я хочу взять власть и творить добро» и докладом «Я боюсь наших отношений». Но я хотела порвать с Майей — идея «нас» не могла конкурировать с идеей «Эйприл Мэй», — поэтому сожгла все дотла.

— А ты здесь при чем? — спросила я.

Майя оправданно опешила. Она встала, открыв рот, замерла, по-прежнему в пижаме. А потом Майя поняла, что именно произошло.

— Твою мать, Эйприл.

— Что? Мы соседки, мы подруги. Я написала сообщение в первую ночь, потому что хотела посоветоваться, но потом все завертелось, и я решила просто рассказать тебе все по возвращении.

— Соседки. Точно.

— Кстати… — Я попыталась говорить непринужденно, но голос вышел придушенным и дрожащим. — Я подумала: ради истории было бы логично мне перебраться на Манхэттен. Робин нашел квартиру, окно которой выходит прямиком на нью-йоркского Карла.

— Робин?

— Мой помощник.

— Нашел тебе другую квартиру, — желчно повторила Майя. — Полагаю, там одна спальня?

— Майя, мы просто соседки.

Тишина. Майю переполняли эмоции. Гнев, боль, разочарование. Разочарование от меня, а не от ситуации. Мне показалось, Майя даже не удивилась, что я оказалась именно такой, как она ожидала.

А потом все эти сильные чувства сменила печаль. Уже плача, Майя побрела в свою комнату. На пороге она обернулась и тихо сказала:

— Эйприл, ты правда не понимаешь, да? Правда не понимаешь, для чего все это? Ты просто пытаешься найти тех, кто бы тебя любил. А меня оказалось недостаточно. Что ж, тебе и их будет недостаточно, но валяй, узнай наверняка. — Впервые она призналась мне в любви. Ну или по крайней мере на это намекнула. Знала, что, если скажет прямо, я распсихуюсь.

— Я вешу пятьдесят пять килограмм, и никого страшнее ты в жизни не встречала. Позвони мне, когда наберешься смелости. — Она закрыла за собой дверь.

Тогда я не почувствовала ничего, кроме облегчения. Потянулась к телефону и уткнулась в твиттер.

Боже, какой я была идиоткой.

Качества, которыми обладает человек, в основном определяются им самим. Один хорош в футболе, другой забавный, этот много знает об истории Рима, у того светлые волосы. Что-то люди приобретают упорным трудом, что-то имеют от природы, но все они — характеристики человека.

Слава — дело другое.

Представьте, что каждый человек вас видит по-разному. Я сейчас не про критерии привлекательности. Допустим, один считает, что вы шестидесятипятилетний ковбой из Вайоминга, в сапогах, шляпе и с загорелой кожей, а следующий видит одиннадцатилетнюю девочку в бейсбольной форме. Вы не можете это контролировать, и ваш образ не имеет ничего общего с жизнью, которой вы жили прежде, или даже с вашим геномом. Вы не представляете, что каждый человек видит, когда смотрит на вас.

Вот что такое слава.

Похоже на восприятие красоты, ведь мы иногда говорим, мол, красота — в глазах смотрящего. И действительно, мы не можем решить, красивы ли мы. У разных людей будут разные мнения, и единственный человек, который решает, привлекательна ли я, — это тот, кто на меня смотрит. Но, с другой стороны, есть некоторые общие критерии, что же можно назвать привлекательным. Красота — это качество, определяемое природой и культурой человека. Когда я смотрю в зеркало, то вижу свои глаза, губы и грудь. Я знаю, как я выгляжу.

Со славой все иначе.

Слава человека — в голове каждого, кроме его собственной. Вы можете стоять в очереди на самолет, и 999 человек воспримут вас как еще одно лицо в толпе. Тысячный решит, что ты известнее Иисуса.

Как понимаете, это делает славу довольно расплывчатой штукой. Никогда не представляешь, кто что знает. Вы никогда не знаете, смотрит ли кто-то на вас, потому что считает вас привлекательным, или потому что вы учились с ними в колледже, или потому что они годами смотрят ваши видео, слушают вашу музыку или читают о вас в журналах. Вы никогда не в курсе, любят ли они вас. Хуже того, вы никогда не знаете, вдруг они вас ненавидят.

И хотя я могу смотреть в зеркало и знать, что хорошо выгляжу, вы никогда не поймете, что знамениты, потому что слава не работает у всех одинаково. Каждый встречный будет реагировать на вас по-своему в очень широком диапазоне.

Хотя, как ни странно, наступает момент, когда вы становитесь достаточно знаменитыми и вам уже не важно, слышал ли кто-нибудь о вас. Людям достаточно просто узнать, что вы знамениты, чтобы им стало интересно и они захотели фотографию, автограф, кусочек того, кто вы есть.