Дмитрий Пригов - Места

(Когда он подходит к сцене, Отшельник опять пытается осенить его крестом, Легион делает легкий пасс, и рука Отшельника опускается.) Ах, как он мне надоел! Давайте отдохнем. Петь будем! Веселиться будем! Эй, музыка!

(В репродукторе вспыхивают звуки аргентинского танго. Легион подхватывает какую-то барышню и пускается с ней в ослепительный танец. Все встают и тоже танцуют. Потом второй танец. Потом третий. Музыка стихает как дуновение. Все рассаживаются. Легион обмахивается рукой, как веером, подходит к сцене, влезает на нее, садится.) Уф-ф! Ну как, отдохнул? А я замучился. Куда ни повернись — везде тяжкий труд. Эх, старикашечка, старикашечка, зря ты себя мучаешь. Я же миром, добром все хочу, а ты меня провоцируешь.

Вот один мой коллега чистую операцию провел. Достался ему тоже один такой устойчивый элемент, вроде тебя, ничего его не брало. Но коллега прекрасно провел операцию. Высший класс. Долго ее разрабатывал. Там много мелочей надо предусмотреть, со всеми утрясти, во все нормативы уложиться, теоретически обосновать. Так вот, он сначала ему в виде маленькой девочки явился, связанной, избитой, плакал так жалобно. Кровь была. Это, говорит, они меня за то, что я, мол, не хочу на них работать. Клюнул. Ну чисто сработано — и кровь, и синяки. По этой части у нас всегда очень добросовестная и классная работа. Являлся всего два раза. Подумай, какая экономия средств! А потом пришел к нему в виде чудовища, как из Холли-Лоха. Все это в видении; я потом поясню, почему это важно. Пришел в виде чудовища и говорит: «Как ты смел мою чудовищиху забеременеть!» Тот вне себя от ужаса. «Какую, — говорит, — чудовищиху?» — «А вот, — отвечает, — девочка-то и была чудовищиха». — «Боже! Боже! Боже!» — «Она всегда так: как хочет кого совратить — так девочкой и оборачивается: ах-ах-ах-ха-ха!» Представляешь? Маленькая, хорошенькая, тоненькая, бедненькая девочка и вдруг — чудовище! А? Любой свихнется! Чистая работа! А точность какая! А понимание психологии какое! Всего два раза девочкой приходил! «Так я же к ней не прикасался, — уже почти плачет и сдался подопытный, — что ты ко мне пристал?» — «А у нас, у чудовищ, — отвечает, — этого и не надо. Ежели пожалел — уже достаточно». Каков текст!

Конечно, там литературные консультанты и референты, но основная работа все равно наша. Тут, значит, отшельнику и каюк. Видишь ли, нам всегда очень мало места попускается в этом мире. Поэтому легче добиться разрешения на видения. Это вот в твоем случае особое дозволение. Но ведь ты понимаешь, я не соблазнять тебя пришел, а честно работать с тобой. Да ты бы и не пошел на эту приманку.

Это я просто так сравнил тебя с тем отшельником, он тебе и в подметки не годится. А вот в видениях — минимум средств и максимум отдачи. И чудищем разрешают являться только три раза в год на всю организацию. Представляешь? Строгий лимит. Чудищем — оно, конечно, эффектно. Провести одну такую операцию — это мечта жизни, а то, в основном, инструктаж, инструктаж… Да, а тот коллега, который с чудищем провел операцию, пошел далеко, он сейчас…

ГОЛОС В РЕПРОДУКТОРЕЛегион!

ЛЕГИОН (замирает) Да.

ГОЛОСБлиже к делу.

ЛЕГИОНДа. (Приходит в себя, передразнивая репродуктор, но тихо.) Ближе к делу, ближе к делу. Сам бы попробовал. Я тоже так умею. Тоже работал по инструктажу. У меня знаешь сколько там знакомств. Ты не смотри, что я Легион, у меня приятели одни Тьмы. Я тоже столько раз по наведению работал. Хочешь, покажу?

(В репродукторе голосом Легиона идет «Мой дядя самых честных правил». Сначала некий род возвышенного декламирования, потом все ускоряется, переходит постепенно в пение на мотив «Когда б имел златые горы» под сопровождение гитары. Пение все убыстряется и усиливается. Сам же Легион пускается в дикое выплясывание с редкими выкриками «И-и-их!». Утомляется. Кончает. Кончает и репродуктор.)

Ну как? Понравилось? Это Пушкин. Небось, первый раз и слышишь. А из чужеземных и вовсе никого не слыхал? Ни ухо, ни рыло? А? Темный ты человек. У меня уж на что времени в обрез, и то. Шекспир, например, Гамлет, Отелло, или Гёте, Фауст, или, скажем, уже ближе, по моей специальности — Мефистофель. Но прямо признаемся: фигура не реальная в нашем производстве. Выдумка. Но как литературный образ — прекрасно. А? Лорд Байрон. Чайльд Гарольд. А? Федерико Гарсиа Лорка. Райнер Мария Рильке. А? Лирика! Прекрасно! Уитмен. Листья травы. Могуче! Пригов. Изучения. Многим нравится. А? Бетховен! Вагнер! Из изобразительного искусства тоже: Микеланджело. Рембрандт. Классика. Не знаешь? Это еще что! Кабаков. Краснопевцев. Целков. Орлов. Лебедев! А? Это искусство! Это современность, язык, так сказать, нашей эпохи. Это прекрасно! Знаешь, мне иногда кажется, что красота когда-нибудь спасет мир. Да не мне одному это кажется. У нас многим так кажется.