Дмитрий Пригов - Места

Депутации же продолжают прибывать и, не отступая от своих просьб и пожеланий, теперь уже прямо бросают мне в лицо:

Но вы сами рассудите, какие же деньги надо вложить, народные деньги, в сооружение контрольно-пропускных пунктов и обустройство границы, на всеобщую паспортизацию и перепись, на прописку и выселение неместных. Вы только представьте себе размер гуманитарной катастрофы! Почему должны страдать простые люди? Нет, пока к нашим границам не подтянуты танки и самоходные орудия, я не стану предпринимать никаких резких шагов. —

Да ведь и то, еще на памяти беляевских старожилов неоднократные трагические события прошлых лет, когда коньковские, возымев нечеловеческие амбиции встать вровень с беляевскими, пошли на чистое безумство. Столкновения начались по границам улиц Островитянова и Профсоюзной. Сначала были задействованы мелкие группки наиболее экстремистски настроенных коньковцев. Наши дали достойный отпор. Стычки вспыхнули по всему периметру юго-западных окрестностей Беляево. Коньковцы кликнули на подмогу теплостанцев и битцевских. Возмущенные ясеневцы и тропаревцы, почувствовав угрозу и для себя, встали на нашу сторону. Вскоре, пытаясь разрешить свои давнишние необоснованные претензии, на сторону коньковцев встали калужцы и вавиловцы. Нас, в свою очередь, поддержали ленинско-проспектцы и университетцы. Чуть позже подоспели ополчения от Кунцево и сводный отряд с Садово- и Триумфально-Кольцевой. На их стороне стояли варшавско- и каширо-шоссейцы. На подступах дружинами свибловцев были разгромлены дикие и свирепые коломенцы. Основные же сражения откатывались в беляевскую зону отдыха, к гигантскому озеру. Скоро все подъезды и подходы были заполнены толпами беспрерывно вовлекаемых людей. Подходящие подминали передних и по их телам, превращая их в хлюпающую однородную слякоть, словно страшной овладевающей силой влеклись в неодолимый центр притяжения. Со стоическим отчаянием наблюдал я, как мощные потоки стекали в кипящие воды озера и исчезали в них, пока наконец поднявшиеся воды не накрыли оставшихся и не хлынули на город, затянув его тяжелым, неколышащимся, ровно поблескивающим под моим взглядом многометровым слоем воды. Со своего седьмого этажа я следил редкие лодки и струги, которые, ловя парусами южный ветер, устремлялись куда-то к северу. Островная жизнь редких уцелевших была по-природному неизощрена. Приходилось все налаживать и выстраивать заново. Однако, все как было.

Уже гораздо позднее на границе усмиренного Коньково был возведен вещевой рынок. На углу же улицы Миклухи-Маклая вознесся манящий комплекс автосервиса «Мерседес» и прекрасный магазин «Седьмой континент». Казино и гостиница на улице Островитянова. Уютно раскинулся дом для престарелых в зеленом шелестящем окружении. В самом дальнем и тенистом углу зоны отдыха разместился зоопарк, где самый старый сохранившийся носорог, говорят, глядел в глаза как-то навестившего его Ильича и пережил фашистское нашествие, подкатившееся к самому сердцу Беляево. Но Беляево выстояло.

Да и то, недостатка в этом я не испытывал и не испытываю. Тут же у меня под боком, на той же центральной улице Беляево — улице Волгина — расположился Институт русского языка им. Пушкина, куда тучами стекаются, вернее, слетаются со всех стран студенты, доценты, аспиранты и профессура — в общем, все иностранное, говорящее по-русски. И, естественно, все они мои желанные и сами того страстно желающие гости. Они навещают меня и разлетаются по своим странам. Они занимают там ключевые позиции в университетах и исследовательских центрах. Естественно, все свои шаги они тщательно и ежедневно сверяют с моими ожиданиями и советами. То есть, практически, делают то, что я пожелаю. Ни один проект не проходит без моего одобрения. Ни один человек не может доехать до университетов Америки, Германии, Франции, Англии, Италии, Японии и др., без моего согласия. Бывает, известнейшие российские литераторы ждут на то моего согласия годами, доходя прямо-таки до неприятного мне подобострастия и пресмыкания. А что поделаешь — поехать хочется каждому. Их можно понять. И я их понимаю и прощаю. И это касается не только литературы или там искусств. Мои ставленники разлетаются и размещаются по влиятельнейшим центрам геополитического влияния. Так что, практически, ни одного сколько-нибудь значительного мирового события не может произойти без моей санкции и одобрения.