Ринат Валиуллин - Безумие [litres]

– Я поняла, главное в жизни – найти свою парковку.

Я оставлял её с трафиком наедине, а сам ещё пару остановок стеснялся на метро.

– Несколько тёплых слов, пара его поцелуев, одни крепкие объятия, я вооружена до самого вечера, – произнесла Шила, как скороговорку, не спуская глаз с красного, поцеловала меня в щёку, не думая, всей её сущностью уже завладели жёлтый свет и коробка передач.

В вестибюле метро было по-утреннему людно. Будто небольшая революция, восстание спавших. Они торопились взять в свою власть почту, телеграф и банки. Я тоже потолкался, нехотя, будто для галочки. Эскалатор подбросил меня до платформы. Внизу восставших было ещё больше, я оставил за собой в толпе тоннель, который, словно рана на молодой коже, быстро затянулся, зарос людьми, заполнился болтовнёй. Та, в свою очередь, затянула меня в вагон подлетевшей с гулом электрички. Внутри душновато, пахло людьми. Люди как горы, они свой климат устанавливают: одни задерживают любые циклоны и за ними солнечно всегда, другие продуваемы со всех сторон, от таких сквозит одиночеством. Сквозь отрытые форточки махал на всех неутомимым веером ветер. Будто за стеклом роза ветров, одна на всю вазу.

– Добивайся поставленных целей, йелец хыннелватсоп ясйавибод, а потом уже покоряй, делай детей, а не поделки, – читал я туда и обратно, покачиваясь в вагоне на плакате, что висел рядом со схемой метро.

– Что делаешь? – позвонил я жене между занятиями.

– Книгу читаю.

– Интересная?

– Нет.

– Может, лучше сходим куда-нибудь вечерком?

– Не понимаю.

– После работы?

– Не понимаю. Зачем писать неинтересные романы. Ты обещал мне кино.

– Ты поверила?

– Нет.

– Тогда какие претензии? Надо научиться смотреть на вещи объективно.

– Хорошо, что напомнил, надо бельё из машинки достать.

– Железная женская логика.

– Тебе не понять.

– Может, объяснишь?

– Мы давно уже не верим прогнозам, но всё равно читаем их. Когда это начинает нервировать, жутко хочется куда-то приложить руки, да так, чтобы подчеркнуть свою значимость в этом хозяйстве.

– И?

– Ты как прогноз: доверия нет, но послушать интересно, – открыла она стиральную машину и вывалила оттуда бельё в тазик.

– Мир полон иллюзий, крошка.

– И продолжает полнеть, – посмотрела она на свой округлившийся живот.

– Ещё бы, иллюзии калорийны.

– Иллюзии тоже надо чем-то кормить, – стала развешивать тряпки на сушилку.

– Вот я их и подкармливаю твоими обещаниями.

– Ещё одна пищевая цепочка. А ты всё смелее, я смотрю. Таблетки подействовали?

– Я рискую каждый день на работе, пашу как проклятый, чтобы ты была счастлива.

– Думаешь, я не рискую, выписывая тебе смс-ки за рулём.

– Дура! Всё, одевайся, идём в кино, только никаких больше смс-ок с риском для жизни.

– Я передумала, я уже есть хочу.

– Всё равно одевайся.

– Как одеваться?

– Как на свидание.

– Я на свидание хожу без белья.

– То есть во всеоружии.

«Неужели тебе не интересно, к кому? – подумала про себя Шила. – Неужели не спросишь?»

– Долго я ещё буду ждать? Что ты там делаешь, Шила?

– Я чувствую.

– Что?

Шиле очень хотелось сказать: «Я чувствую, ты рядом, ты через дорогу, стоишь и ждёшь зелёного. Теперь ты понимаешь, почему у нас с тобой ничего не получится?.. Мне нужен тот, кто пойдёт на красный».

– В животе, – не смогла она вымолвить то, что думала, положила руку на живот, будто тем самым хотела подчеркнуть, что не врёт.

Из-за туч выглянула жара. Горы волн смывали один за другим горные пейзажи облаков. Я чувствовал себя покупателем в галерее картин, которому предлагали картины с видами на заснеженные вершины. Мне хотелось купить всю коллекцию. Всю стихию.

– Солнечный свет, как флюорография, сразу видно, кем ты дышишь, – вышли мы на улицу после недолгих сборов. Город покрыла летняя пыль, бюджет ему урезали, и теперь он уже не мог крутить хвостом, чтобы её стряхнуть. Только ветер, то и дело поднимая стаи пылинок, посылал их на нас. Шила отворачивалась, закрывая лицо рукой и придерживая длинные волосы, которые тоже не прочь были покружиться в ветреном вихре…

– У меня такое впечатление, что ты всё время убегаешь от меня.

– Нет, не убегаю, избегаю, – шёл я наперекор мелким внезапным стихиям.

– Ненавижу ветер.

– Даже перемен?

– Особенно перемен.

– А как фильм называется?

– Не грустите, девушка! Кругом лето.

Мы доехали до центра, бросили машину одну, сами пошли гулять, не имея какой-то определённой цели.