Ирвин Уэлш - Резьба по живому

— Остынь, чувак… слышь…

Проигнорировав его, Джим глянул через плечо — все по-прежнему чисто, — затем снова на мужиков. Кувер постанывал, схватившись за ногу. Джим заметил, что попал выше коленной чашечки. Кровь проступала сквозь джинсу, капая на камни, песок и в соленую воду.

— Еще ни разу ни в кого не стрелял, — сказал Джим Фрэнсис. — Все как я и думал. Никакого кайфа. Оружие для ебучего ссыкливого мудачья. — Он покачал головой, в полном разочаровании глядя на Кувера.

— Нога, бля… — простонал тот Сантьяго, не спускавшему глаз с Джима.

Джим выдернул нож из краба, положил тварь на плоский камень и раздавил каблуком. Сантьяго смотрел в замешательстве, прикидывая, чем же все это обернется.

— Спорт, — сказал Джим, словно прочитав его мысли. Он положил пушку на камень, рядом с ошметками краба. Посмотрел на гладкое длинное лезвие ножа. — Класс, — сказал он, а потом достал из кармана собственное оружие. — У меня аляскинский «волк альфа». Не такое длинное лезвие, как у твоего перышка, зато очень удобная рукоятка, а вот этот выпуклый край уменьшает трение. Помахаемся? — И он швырнул нож на песок перед Сантьяго, вынуждая того податься вперед.

— Не, чувак, погодь…

Но Джим грозно двинулся на него. Переборов страх, Сантьяго схватил оружие, и, когда снова поднял голову, Джим резким ударом снизу рассек ему лицо вдоль подбородка, отделив кожу от кости. Сантьяго замахнулся, но не удержал равновесия, а Джим врезался в него, сбил с ног, вскочил сверху, вонзил лезвие ему в бедро и прокусил запястье: кровь хлынула из обеих ран, и Сантьяго выронил нож. «Волк альфа» застрял в бедренной кости, поэтому Джим схватил упавшее оружие и всадил его в горло врага. Снова брызнула кровища, и Джим вогнал лезвие Сантьяго в череп. Пришлось встать ему на голову, чтобы выдернуть нож и нанести запланированный третий удар. Но перо застряло, а, обернувшись, Джим увидел, как Кувер скачет на одной ноге по камням к пушке, и бросился в погоню.

— А вот и хромоножка… — плотоядно ухмыльнулся он, настигнув свою добычу. На ходу нагнувшись, он подобрал с земли камень и размозжил затылок Кувера.

Оглушенный Дэмиэн Кувер упал ничком на плоские камни, перекатился набок и поднял руки, но Джим сел сверху и замахнулся камнем.

— Пожалуйста, не надо… — взмолился Кувер, зажмурившись перед новым ударом.

— Когда пиздишь какого-то говнюка, — сказал Джим, сделав серьезное сердитое лицо и кивнув на неподвижную фигуру Сантьяго, истекавшего кровью на песке, — это должно быть в кайф. А то нахуй вабще это делать? Беспонтовняк.

— Пожалуйста…

Камень обрушился Куверу на переносицу, раздробив ее с костным хрустом и кровавым извержением. Кувер пронзительно взвыл, после чего заунывно, жалобно заскулил.

— Тебе было бы в кайф сделать больно моей жене и детям? — спросил Джим, глянув поверх него на вершину небольшого утеса, а затем влево, на пляж. — Чего б ты с ними исделал? Скажь!

— Нет, мы… я…

— Головка от хуя, — холодно сказал Джим, снова с хрустом опустив камень Куверу на голову. — ЧЕГО ТЫ ТАМ СПИЗДНУЛ, УЕБОК?!

— Нет… — простонал Кувер.

— ЧЕГО ТЫ ТАМ СПИЗДНУЛ?!

— Пожалуйста, нет…

Он шепнул Куверу на ухо:

— Моя фамилия — Бегби, — а потом сел и проорал над головой Кувера, как бы обращаясь к океану, к этим грохочущим волнам: — ФРРЭНК БЕГБИ!!! — Он снова посмотрел на Кувера. — СКАЖЬ МОЕ, СУКА, ИМЯ! ФРРЭНК БЕГБИ!!!

— Фрэнк… Фрэнк…

— СКАЖЬ, СУКА, ПРААЛЬНО! ФРРЭНК БЕГБИ!

— Фрэнк Бегби…

Он знал, что это глупо и может дорого ему обойтись, но позволил себе забыться. Пришлось нанести еще много ударов, пока он не убедился, что мужик окочурился, лицевые кости превратились в кашу, а черты стерлись. Все было совсем иначе в четырнадцать лет — в самый первый раз, когда одно-единственное усилие оказалось таким решающим. Но тогда он не испытал никакого удовольствия или чувства освобождения, только страх и сострадание, которые теперь уже были ему неведомы.

Он встал над размозженным лицом и отдышался. Раньше злость была чудесным лакомством, но теперь он просто потакал себе, и от этого не было никакой пользы. Он глянул на пляж, потом на море — ничего, если не считать черного кресла «Холли», стоявшего там, где грозное серо-голубое небо смыкалось с беспокойной водной стихией. Ни единого суденышка вдалеке. Затем прогремел снижающийся самолет, держа курс на ближайший местный аэропорт за университетом. Ирония заключалась в том, что Джима теперь могла бы заметить разве что одинокая студентка, задержавшаяся после празднования Четвертого июля, которую, возможно, в итоге изнасиловали бы и убили, не устрани он сам угрозу. Но никаких студенток здесь не было. Если б он верил в весь этот бред, заподозрил бы, что ему помогают высшие силы. Но Джим врубался, что единственной силой, которая его направляла, был Фрэнк Бегби. И теперь нужно от него избавиться.