Дженни Даунхэм - Негодная

– Пожалуйста, срочно принеси мне бумагу и ручку, – сказала Мэри.

– Хочешь написать письмо? – удивился мальчишка.

– Не имеет значения, чего я хочу, – буркнула Мэри. – Просто принеси мне ручку.

Мальчик взял маленькую черную сумку с молнией и протянул ей.

– Вот. Мне надо сходить в комнату за бумагой. – Он трусцой побежал к двери. – Не уходи, – крикнул он через плечо, – а то мне всыплют.

Мэри написала «23» на обивке дивана и провела под надписью черту. Под первой чертой она провела еще одну и дотронулась до них кончиком пальца. Линии были похожи на два золотых ручья, один тек вперед, а другой – назад. Если она подталкивала их пальцем, они пересекались, переплетались, а стоило убрать руку, как потоки сразу отталкивались друг от друга. Это зрелище зачаровывало ее. Она несколько раз соединила и разорвала линии. Женщина не знала, что теперь делают золотые чернила. Неужели они существовали всегда? И неужели это настоящее золото? Такие чернила наверняка жутко дорогие.

Мальчишка, появившийся перед Мэри, процедил сквозь зубы:

– Мама увидит – просто рассвирепеет от злости!

Мэри улыбнулась ему. Какая у него сердитая и при этом симпатичная мордашка!

– Привет, – сказала она. – Откуда ты взялся?

Мальчик подошел ближе.

– Я серьезно. Тебе сильно влетит.

– Ну хватит переживать! – Мэри похлопала по дивану рядом с собой. – Давай, присаживайся вот тут, выкурим по сигаретке.

– Я же ребенок!

– Точно? Ты довольно крупный.

– У меня с щитовидной железой проблемы.

– Может быть, ты ешь слишком много?

– Это не имеет никакого отношения к еде. Это связано с обменом веществ. – Мальчишка строптиво сложил руки на груди. – У меня особые потребности.

– У всех они есть. Вот мне, например, непременно нужно уйти, а ты меня не пускаешь.

Мальчик нахмурил брови.

– Это мой пенал. Можешь его вернуть? Пожалуйста.

Мэри протянула ему черную сумочку. Старушке не очень хотелось ее отдавать, но ребенок проворно выхватил у нее свой пенал.

– Как ты себя ведешь? – возмутилась Мэри.

Мальчишка показал язык, уселся спиной к ней и вывалил на ковер карандаши и ручки.

Мэри перевела взгляд на окно. Рваные тучи проносились над верхушками двух деревьев – судя по листве, это были ясень и сикомор. За ними торчала остроконечная верхушка башни, от которой в стороны тянулись веревки с десятками разноцветных флагов, трепетавших на ветру. Неужели они появились только что?

– Это корабль?

Мальчик и головы не повернул.

Мэри попыталась встать, но кресло было глубокое, и ноги не пожелали ее слушаться. Она в отчаянии плюхнулась на сиденье.

– Пожалуйста, ответь мне. Там мачта и корабельные снасти. Мы недалеко от моря?

Мальчишка пожал плечами.

– Там просто дома.

– А почему кажется, что там вода и на воде рябь?

Ребенок встал и прижался носом к стеклу.

– Немножко похоже.

– Так там море?

– Нет, там небо и дома напротив, а за домом церковь, вот и все.

– А что это за флажки?

– Для красоты. – Мальчик выгнул шею. – Если бы мы жили у моря, было бы классно. – Он повернулся к Мэри. – Мама сказала, что в этом городе нам будет хорошо. Когда она здесь жила, он ей нравился, а вот мы с Кейти не в восторге. Гадко тут. У отца было лучше.

Мэри справилась с разочарованием. Получается, моря нет. А она была в этом так уверена.

– Скажи мне, – проговорила она, – что именно я должна делать?

– Понятия не имею. – Мальчишка уставился на старуху, не моргая. – Мама сказала, что это всего на одну ночь.

– Что – «это»?

– Ну, ты тут только на одну ночь. Хотя уже прошло две, потому что тебе некуда деваться. Ты меня понимаешь?

– Конечно. – Мэри пригляделась к мальчику. – Как тебя зовут?

– Крис.

– Сколько тебе лет?

– Четырнадцать.

– Хороший возраст.

Тот улыбнулся.

– Да? Почему?

– Это возраст приключений. – Мэри улыбнулась в ответ. Она вдруг полюбила этого мальчика. – Мне всегда хотелось брата. Я бы назвала его Немо.

– Так мою золотую рыбку зовут.

«А, – догадалась Мэри, – так вот откуда оно взялось, это имя». Ее вроде бы знакомили с каким-то обитателем аквариума. Ей было стыдно из-за того, насколько скудно ее воображение. Оно обеднело, стало домашним, ручным, приземленным. Но мальчик этого словно бы не замечал. Он принялся считать свои ручки и складывать их в кучки по цвету.

Кто-то еще так делал. Какой-то другой ребенок. О, как же медленно работал ее мозг! Думай же, думай. Не ручки, а пуговицы, высыпанные на газету из банки, в которой их хранила Пэт. Ребенок брал пуговицы одну за другой – самую большую, самую маленькую, самую красивую. И каждую рассматривал, поднося к окну, на свет. Рыжеволосое дитя…