Макс Неволошин - Срез

Выпил за обедом банку пива. Выкурил сигарету. Гуляем с женой на верхней палубе. Слышу, от неё что-то как всегда загадочное. Различил слово «шорты».

— Какие шорты?

— У меня шорты подвернуты ровно?

— В смысле?

— В смысле длины!

Слегка зависаю.

— Хмм… Как я могу это видеть, если иду рядом с тобой? Надо отстать и посмотреть сзади…

— Когда ты напьёшься и накуришься, — раздражается жена, — ты совершенно неадекватен.

Я мысленно отмотал диалог назад. Новая версия.

— У меня шорты подвернуты ровно?

— Ровно.

— Опять врешь. Как ты можешь это видеть, если идёшь рядом со мной?! Когда ты пьяный и накуренный, ты совершенно неадекватен.

Островная экскурсия в Новой Каледонии. Экскурсовод сверкает контрастными зубами. На голове засаленная повязка. Из неё торчит цветок.

— У нас здесь пятнадцать деревень и в каждой — вождь. Если вождям надо договориться, они зажигают ритуальные костры. Обходят дома, беседуют с людьми. Созывают большой вигвам. А потом размещают информацию на фейсбуке.

Ещё типаж — гиперсоциальная тетушка-болтунья. Гениально раскрыт в комедии «Стой, или мама будет стрелять». Беда, если такая оказалась рядом с вами в экскурсионном автобусе или на маленькой яхте. Можно пересесть, однако это не спасет. Жестяной голос слышен отовсюду.

— Откуда вы? — допрашивает тетушка новую жертву.

— Из северной Дакоты.

— Там, наверное, ужасно холодно. А я из Новой Зеландии. Бывали?

— Нет… мы пока…

— Всенепременно посетите — незабываемо, удивительно. Я сама живу в Окленде, у меня там семья. Ещё родственники в Напиер, Веллингтоне, Роторуа. Есть друзья в Пальмерстоне, Крайстчерче, Данедине… У меня, знаете, везде родственники и друзья. А вы, кажется, из Америки?

— Из северной Дакоты…

— Понимаю. Холод, должно быть, собачий, приехали греться, да?

Тетушка грустнеет.

— Странно, ни одного знакомого в тех краях! Зато у меня есть друзья в Нью-Йорке, Ванкувере, Чикаго, Сан-Франциско и Майами. Сейчас подойдёт моя дочь — у неё обязательно найдется кто-нибудь из северной Дакоты.

Жена поделилась сценой у раздачи мороженого. Девяностолетняя бабушка выстояла очередь из трёх человек. Получив заветный конус, моментально откусила верх. Осмотрелась и быстро кусанула ещё два раза.

— Что старый, что малый, — улыбнулась жена.

— Или каждая минута на счету, — ответил я.

Ещё одна бабуся, а может, та же самая. Люди за девяносто похожи как братья и сестры. Как младенцы в роддоме. Движения излишне отчётливы. Взгляд сфокусирован на другой реальности. Короче, Фиджи. Автобус-челнок, рейсы от корабля до центра города. Элегантная, худая бабушка медленно двигается по салону. Открытый зонт над головой ей мешает. А в салоне, как назло, одни китайцы. Старушка, всматриваясь, жалобно кричит:

— Это автобус на корабль?

Сплоченное китайское молчание.

— Это автобус на корабль?!

— На корабль, — вздыхает кто-то.

Бабуся успокоилась, складывает зонт. Безуспешно. Так и везла его открытым, загородив проход.

С русским языком надо осторожнее. Соотечественников в круизе хватает, и они не всегда заметны. Хорошо, что русские обычно беседуют громко. И почему-то главным образом — о деньгах. Вспомнили бы там Чехова, Фолкнера… На худой конец Водолазкина. (Удачная, кстати, фамилия для писателя. Можно давать премию, не читая.) Так нет. Все-то им: цены, курсы валют, дьюти фри, поборы на таможне… Мы с женой общаемся тихо. Можно сказать, по губам. Затем выясняется, что говорили на близкие темы. Я, например, — о Чехове. Жена — о Стейнбеке. Поэтому диалог живой и содержательный. Только раз я прокололся. Увидел в ресторане двух конкретных пацанов. Мощные шеи, пуленепробиваемые лица.

— Смотри-ка, — замечаю с ненужной экспрессией, — вон двое, типичные бандиты.

Ребята покосились в нашу сторону. Минуту спустя, один говорит:

— Ещё по сто, и валим отсюда.

Опа…

Наутро видел их в спортзале. Один жал штангу, другой качал бицепсы размером с мою голову. Оба глянули так, что я вдруг представил себя за бортом — ночью. Повсюду черная вода, захлебываюсь… И огни корабля исчезают вдали.

Чем бы закончить позитивным? Люблю закат на океане. Линия воды параллельна нижней кромке облаков. А выше — театр масок, лиловых, розовых, изменчивых существ. Рыбы, мопсы, тигры, крокодилы… Караваны слонов. Отвернешься на миг — там не слоны уже, а лица: клоуны, политики, диковинные злодеи. С галерки надвигается туча, вот-вот грянут мокрые аплодисменты. И бармен подаёт сигнал.