Макс Неволошин - Срез

— А чё, нормальный пацан. Тебя Фома что ли зовут?

— Куда идешь?

— К Светке. С пятого этажа.

Знаю, тут проблем не будет. Правильная девушка, не их контингент.

— Аа, у неё собачка такая… мелкая? Болонка, да?

— Ты еe болонку выгуливаешь? — заржали.

— Было дело.

— Она и сама, как болонка. Иди, чё стоишь?

— Сигареты верни, — окончательно наглею…

— Отдали? — удивился Славик.

— Отдали.

— Девчонок-то привел?

— Привел… Не в этом дело. Я тебе объясняю, что такое избавиться от страха. Страх — это боль. И алкоголь для беспокойного индивида, типа меня — это наркотик. Эйфория, в которой хочется жить дальше. А ты когда подсел на ликеро-водочные?

— На изделия-то? — Славик затянулся. Сунул окурок в пустую бутылку. Тот шикнул, затих. — В ДОКе.

— Это где корабли чинят?

— Это где доски пилят. Сразу из школы в универ не поступил. Мать достала: иди, работай. Да и самому деньги нужны.

— А чего не поступил-то? — Фомин сощурился на потолок. — Что дядя-то не помог?

— Филфак МГУ — не его уровень. Завалили меня обидно… По всем экзаменам — отлично, а за сочинение — трояк. Глазам на верю. Я в школе по сочинениям ниже четверки не имел. Но если человека надо завалить, валят на сочинении. Тема не раскрыта — и поди докажи. Я нарочно свободную взял. Подаю апелляцию. А там приличных ошибок — ноль! Ноль, Фома. Так я сроду их не делал!

— И что там?

— Стилистические — нет, ты понял? — стилистические ошибки! Волнистой линией подчеркнуты. Например, я пишу «остальной дом, высокий и черный, казался необитаемым». Мне подчеркивают слово «остальной». Что здесь не так, — спрашиваю?

— Какой остальной?

— Отключи тормоза. Два окна горят всего! А остальной дом высокий и черный, казался необитаемым! Динь?

— Да пошел ты!

— А они не догнали. Якобы. В чем проблема? Это не по-русски. Звучит как перевод с иностранного языка. Чушь собачья! Дальше смотрю. «Сбросив шубу, визитер оказался юношей в мундире корнета лейб-гвардии гусарского полка». Как это — оказался? Разве в шубе он юношей не был? О, боги! Да был! Просто шуба скрывает возраст. Особенно — с поднятым воротником, на улице-то метель. Они что-то мычат через губу. Им же надо что-то мычать. Но с попонами я их уел.

В шахту сбросили что-то тяжелое и квадратное. Неприличный грохот провалился вниз.

— Ты о чем писал-то?

— О старинной жизни. Короче, у меня такая фраза: «Они прошли темным, устланным попонами коридором». Чем это, — спрашивают, — устлан коридор? Накидками для лошадей? Усмехаются — поймали. Уважаемые, — интересуюсь, — вы читали рассказ «Баллада»? Бунина, Ивана Алексеевича. У меня тут выписано. «Под эти праздники в доме всюду мыли гладкие дубовые полы, от топки скоро сохнувшие, а потом застилали их чистыми попонами». Полагаю, Бунину можно доверять. У них языки в задних проходах. Одна только нашлась бойкая, Адамович фамилия…

— Родственница?

— Пес ее знает. Выщип такой бесцветный, об лицо порезаться можно. И дура феерическая. К сожалению, говорит, читатель Бунина уже давно в мире ином, и никто сегодня не вспомнит диалектное употребление слова попона. Это в лучшем случае нелепо. Если слово берется в необычном значении, тому должны быть оправдания внутри текста, а не в авторитете Бунина. Стало быть, — перебиваю, — я тоже давно в мире ином. Что? Там же, где его читатель.

— Ну вот. И пошел я вместо МГУ рабочим в ДОК. Платили нормально, даже без квалификации. Вредная работа: шум, опилки. Травматизм. И люди такие… зазубренные.

— В смысле?

— В смысле шершавые. Опохмеляться начинали с утра, на перекуре. Две поллитры на бригаду. Где-то им по сотке выходило на лицо. Луком заедят, курнут — воняют как циклопы. И блиц турнир в дурака. Больше секунды думаешь — проиграл.

Помню юмориста одного, Колёк звали. Сидел напротив входной двери. Другим из-за шкафов не видно, кто зашел в бытовку. Дверь открывается, Колёк: здравствуйте, Виктор Иваныч! Виктор Иваныч — это директор. Ну мужики шугаются слегка. Водку — под лавку, стакан — в карман. А там свой. От, бляха! Опять развёл, сукин кот.

Дальше как в притче. Однажды реально явился директор. Такое раз в году бывает. Здравствуйте, Виктор Иваныч! — орет Колёк. Никому даже не смешно. И входит квадратное пальто в норковой шапке. Все малость зависают, особенно Лёха, напарник Колька. У него как раз доза в руке. Пьёте? — каменеет директор. Лёха сориентировался в момент. Закинул сотку — хоть бы одна морщина дрогнула. И наполняет стакан водой из графина: хотите, Виктор Ивыныч? Я потом на вожатской практике исполнил этот трюк. Дверь не закрыли, а тут начальство с проверкой… В общем, оживленный коллектив.