Макс Неволошин - Срез

В частных двориках, за низкими оградами сидели кошки. Кошки тоже улыбались, но отзывались только на «пус» и никогда на «кис». Даже они соображали по-английски лучше нас. В Зеландии я впервые в жизни увидел добродушного, общительного бультерьера. Мы с женой гуляли по пляжу, когда буль с палочкой в зубах приблизился к нам. Он положил трофей у наших ног и отступил на шаг, виляя тем местом, где должен быть хвост. Мы, помнившие эту породу по Москве, замерли. Тогда псина переместила палочку чуть ближе к нам и посмотрела снизу вверх — озадаченно. Наконец, жена взяла палочку и бросила в сторону океана. Счастливый буль устремился за ней, забавно подпрыгивая на кривых ногах. «Ты заметил, что он смотрел на нас как на идиотов?» — спросила жена… В довершении всего, благодаря новому гражданству мы с удовольствием ощутили, что такое «к одним паспортам — улыбка у рта». Кстати, эта фраза всегда казалась мне косноязычной. Ho — вернемся к нашим баранам. То есть, к ангорским кроликам.

В зоомагазине они стали звездами первой величины. Рядом с их вольером постоянно толпился народ. Ангорцы держались спокойно и равнодушно как настоящие знаменитости. Их долго никто не покупал. Сто двадцать долларов за пару (а продавались они только вместе) было вдвое дороже обычной кроличьей цены. Но мне казалось, что дело не только в цене. Думаю, людей смущала мысль, что вот эти ангельские создания можно пошло купить за деньги, как двойной чизбургер или банку пива. Через некоторое время цену снизили до сотни, потом до восьмидесяти долларов. Меня это, помню, расстроило. Я бы сам их купил, но жили мы тогда… впрочем, это не важно. Затем цена упала до шестидесяти баксов и ангорцев почему-то перестали чесать.

В считанные дни белоснежные красавцы превратились в бомжей. Их длинный мех свалялся и висел клочьями, полными сора и пыли. Местами сквозь него просматривалось беззащитное розовое тельце. Даже выражение лиц у них изменилось. Посетители вмиг утратили к ним интерес, обычное дело… Я стоял у их вольера один. Потом кто-то подошел. Не оглядываясь, я понял, что это моя жена. Она работала в университете, на холме, но иногда спускалась в центр по делам, и тогда мы встречались в зоомагазине. Надо сказать, что жена моя любит зверей еще больше, чем я. И уж точно больше чем людей. «Боже, какой ужас!» — прошептала жена. — «Как ты можешь на это спокойно смотреть?!» С этими словами она решительно направилась к двери с табличкой «для персонала». Я не пошел за ней и останавливать не стал — в таком состоянии ее лучше не трогать.

Кроме того, я знал, что никаких неприятностей жене не грозит — в Зеландии панически боятся скандалов. Везде, даже в сфере обслуживания. Лозунг «клиент всегда прав» для них не пустой звук. Правда, там слегка другое клише — «customer focus», что означает фокус на клиенте. Обвинение в нехватке этого фокуса огорчает продавцов больше чем ревизия. Сообразив, как легко зеландцы ведутся на подобную демагогию, я стал нагло требовать скидок, льгот и дополнительных услуг там, где их не полагалось. И почти всегда успешно… Ну вот, что я говорил? Жена уже возвращалась, конвоируя длинного, тощего парня в униформе. Он нес контейнер с инвентарем. А на следующий день ангорцы исчезли. Нам сказали, что их купили. Надеюсь, им достались хорошие люди.

Eще в этом магазине был вот какой случай. Привезли новых котят. Мы — сразу к ним (жена опять была со мной). Видим — пять или шесть котят задорно гоняются за своими и чужими хвостами. A один скомкался как тряпица в дальнем углу. Ему явно нездоровилось. Полосатая шерстка всклокочена, под глазами засохли слезы. Иногда бедняга мяукал, но беззвучно — неслышно из-за толстого стекла. И эта беззвучность добивaла окончательно. Tут один из игравших котят выдрался из кучи-малы, подскочил к нему, напрыгнул… и — моментально все понял. Дальше — самое удивительное. Он не убежал, нет, а прилег рядом и тщательно вылизал больному заплаканные глаза. А когда тот пошевелился, приобнял его лапой за шею, будто сказал: «Лежи спокойно, брат. Я с тобой.»

Неподалеку прибирался служитель, тот самый. «Извините, — обратился я к нему, — но один из ваших котят серьезно болен. Вон тот, в углу. Вы его вообще лечите как-нибудь?» «Не беспокойтесь, сэр, — ответил парень, — мы знаем про него. Сегодня везем к ветеринару. Через пару дней будет как новый.»

И правда, котенок скоро выздоровел. Мало того — носился по вольеру, задирался и хулиганил за троих, словно наверстывал упущенное за время болезни. Вдруг он увидел нас с женой и остановился. Подошел ближе к стеклу. Сделал жалкое, больное лицо и мяукнул — как тогда. В следующий миг он снова ввязался в драку. Мы попытались осмыслить, что произошло. Неужели котенок нас узнал? И вспомнил, как мы смотрели на него позавчера, когда ему было худо? Ну да — ведь он п о к а з а л нам это.