Макс Неволошин - Срез

Перед Новым Годом она сделала иногородним студентам бяку. Назначила свой — последний — экзамен двадцать восьмого декабря. Неделей позже остальной сессии.

— Но почему? Зачем так поздно?! — взроптали студенты.

— Чтобы вы как следует подготовились. Гонять буду жестко. Вы меня знаете.

— А досрочно можно сдавать? — поинтересовался Виталий Говоров.

— Рискните.

Рискнул не Виталий, а Слава. И не потому, что рвался домой. Славе нужен был размашистый жест, чтобы Рюрикова оценила его амбиции.

— Смирнов, время я найду. Но вы учтите: досрочников я спрашиваю не по билету. А по всему курсу. Устраивает?

— Да.

— Тогда завтра к десяти утра.

Рядом с телефоном-автоматом курил Шоренко. Слава жил без постоянного соседа. К нему подселяли командировочных. А когда не подселяли, в его комнате зависал Андрей.

— Я еду с тобой. — объявил Шоренко.

— Куда?

— К Рюриковой. Сдавать досрочно.

— Это суицид. Она тебя завалит.

— Не завалит. Я общую психологию знаю лучше нее. Я лекции читал вечерникам.

— Как можно читать лекции без диплома?

— Можно. Если папа и ректор школьные друзья.

— Тогда надо позвонить и сказать, что…

— Нет. Поставим ее перед фактом.

Вот черт, навязался, морда, — досадовал Слава, — а что сделаешь?

Увидев Шоренко, Ольга Павловна секунды три молчала. Наконец выговорила:

— Шоренко, а вам здесь чего?

— Я тоже сдавать досрочно. Можно?

— Нельзя. — Рюрикова передвинула взгляд на Славу. — Смирнов, что за фокусы?

— Смирнов не при чем, Ольга Павловна, — быстро вставил Шоренко, — я случайно узнал и…

— Послушайте, Шоренко. Вас по-честному и к сессии допустили зря. И хватает же наглости… Вы вообще знаете, кто у меня первый кандидат на отчисление?

— Догадываюсь. Но это всех устроит. Если я отвечаю на двойку, вы мне ее ставите. Сейчас. Зачем тянуть до пятницы? И больше меня не видите…

Получив законное «отлично», Слава ждал на улице. Выкурил две сигареты. Наконец появился Шоренко с торжествующей ухмылкой на лице.

— Тройка, Славик! Троечка. Значит учимся дальше. А Рюрикова меня удивила. Оказалась меньшей скотиной, чем я думал.

Последняя встреча Славы и Андрея вышла какая-то недоделанная. «Смирнову. Я в Москве. Буду немедленно. Готовь закуску. Шоренко» — прочел Слава. И дальше номер телефона. В холле аспирантского общежития тянуло зимой. Вахтерша согревалась пуховиком и чаем.

— Можно позвонить?

— Только недолго.

— Здорово, кабан!! — заорала трубка голосом Шоренко. Слава чуть отодвинулся. — Короче, я выезжаю в десять. Чтобы продмаги открылись наверняка. У тебя буду в одиннадцать. Есть повод ощетиниться по-взрослому!

— Привет, морда. Чего не предупредил? Я бы тебя встретил. Я о тебе, кстати, думал вчера…

— Это и было мое телепатическое предупреждение. Ладно, сейчас я тебя допрошу с пристрастием. И ты мне все расскажешь.

— Андрей… — Славе очень не хотелось произносить этого. — Я сейчас не могу. Читаем с Рюриковой лекцию в Зеленограде. Прикинь, в местном УВД.

— Слав, блин, ну отмени к чертям лекцию! Перенеси. Или пусть сама читает.

— Да я читаю! Я! А она так, хвостом помахать перед местным начальством.

— Слушай, я в Лондон улетаю ночью. К брату. И сильно постараюсь оттуда не вернуться. (У Шоренко в Англии жил старший брат. Занимался чем-то нелегальным, конкретики Андрей избегал. На вопрос: «Кто он по жизни?» коротко ответил: «Бандит».)

— В Лондон??

— А я тебе о чем?! Образовался тут удачный вариантец. Короче, звони Рюриковой и говори, что заболел. Может ведь человек заболеть.

— Не может! Она таких вещей не понимает, Андрей. Ты мне хочешь карьеру сломать?!

— Ладно, скотина, — вздохнул Шоренко, — когда ты вернешься?

— Около двух. Дождись обязательно.

Слава приехал в четыре. Дроздов читал в кровати.

— Где Шоренко?

— Пьют у Астахова.

Из комнаты соседа доносилась разухабистая музыка и такие же голоса. К этому фону окружающие давно привыкли. Саша Астахов, аспирант-философ, регулярно выпивал и дискутировал. Интеллектуальный уровень собеседников, а также их наличие значения не имели. Наутро Астахов подолгу рассуждал о том, как страшно жить. Выговаривал эту фразу, акцентируя поочередно каждое слово. Пока ему не давали опохмелиться.

Стало ясно, как Шоренко оказался у Астахова. Узнав, что Славы дома нет, Андрей постучал в ближайшую комнату. Открыл сосед, дальше понятно. Иначе говоря, Шоренко не выносил Дроздова настолько, что предпочел бывшему сокурснику общество кого угодно. Впрочем, они с Астаховым мигом поладили. А у Вадима и без Шоренко настроение в тот день было глубже подвала. Он потерял любимую девушку. Но что хуже — еще более любимые деньги.