Дмитрий Пригов - Мысли

Однако, все-таки перейдем к сухому, краткому и малохудожественному изложению предмета нашего прямого рассуждения. Рассуждения, впрочем, нехитрого.

Недавние предыдущие времена относительно предшествующих им, но уже как бы отвалившихся в вечность перепутали все привычные сферы занятости, способы социализации и привычные возрастные нормативы для заполнения вакантных должностей. Ну, у всех это на памяти и еще перед глазами. Неожиданность открытия все новых и новых зон активности и функционирования породила невиданную по старым временам, да и вообще для более-менее стабильного общества мобильность в передвижении по всевозможным лестницам иерархии и родам занятия. Посему привычные способы врастания в профессию и среду перестали работать. Породив некую открытую биржу знакомств, которых старый социум не мог обеспечить, новейшие образования в пределах нового пространства, новых мест и позиций предоставили возможность их участникам неимоверно возросшее количество связей, контактов, мгновенных и эффективных знакомств, стремительных трудоустройства и перемены рода занятий. Понятно, что я имею в виду тусовку. Тусовки. Да-да, те столь милые нашему сердцу и еще недавно заставлявшие глаза юных и жаждущих существ обоего пола вспыхивать неземным огнем предвкушения удовольствия и ожидания необыкновенных, почти золушкиных чудес. И вот буквально за пяток лет все места в новых и досель неведомых областях новейшей активности были заняты молодыми, буквально юными людьми. Их активность, перераставшая уже в некую синдроматику, вела к дальнейшим стремительным переменам, переделам, отстрелам и немыслимым катастрофическим результатам (впрочем, зачастую бывшим результатами их чрезмерной мобильности и не поспевавшей за ней профессиональной, этической и просто возрастной подготовленности).

В художественной среде это породило подобный же творческий тип и тип творческой активности с резкими преизбыточными жестами, перекрывавшими шум активной среды и апеллировавшими к массмедиа как наиболее адекватному способу запечатления мгновенных ярких событий. Назавтра герой мог улететь в другое пространство или страну. Да и сами массмедиа, собственно, на тот момент были заполнены людьми из ниоткуда (в большинстве своем еще с сильными рудиментами атавистических литературно-художественных занятий, пристрастий и амбиций, откуда они в основном и рекрутировались), тяготевшими к подобного же рода резким и радикальным жестам.

Но, собственно, как и всякая социокультурная модель, эта модель подбирала себе наиболее удовлетворявший ее психосоматический людской тип, который доминирует ныне в массмедиа, политике и экономике. Быстрота смены позиций, отсутствие некоторого, сколько-нибудь длительного возрастного периода для вызревания определенных понятий о стабильности, постоянстве, о сопутствующих им нравственных основах и профессиональной этике породили идеологию и понятия цинизма как выигрышной стратегии. Это нисколько в данном случае не в укор (если даже и в укор, то его не следует принимать во внимание, мы же — ученые, холодные исследователи, а не безумные глашатаи какие-нибудь). Но и ведь время идет-катится. Места уже, многажды поменяв своих насельников, все заняты. Почти все. В своей критической массе уже исчезла иллюзия абсолютной открытости и прозрачности общества в любом направлении. Все, кто можно (ну, не все, не все, некоторые остались! но это, поверьте, уже не надолго!), поубиты, порасстреляны. Оставшиеся уже ощутили трагическую необходимость порядка и стабильности. Ну, «трагическую» — может, сильно сказано.

Просто потребность. Уже тусовка как наиболее горячее место социальных контактов и резких перемен судеб перестала выполнять свою функцию. Она выхолостилась, утратив интригующие черты предвкушения нового и неведомого, потеряла энергетику реализации невозможного и стала просто рутинным местом встречи неустроенных старых «дев». Но это так. Это просто наблюдение.

Интересно, что в результате всех вышеперечисленных социальных и политических пертурбаций в стране сложилась весьма монолитно-монотонная картина социальных позиций и престижностей. Что имеется в виду? Просто результатом этого энергического броуновского процесса оказалось слипание в обществе уровней престижности до двух — политическая власть и деньги. Собственно, до одного уровня, так как нынче власть денежная и политическая вполне консолидировалась в руках более-менее одного клана, к которому всеми силами стремится пристроиться и церковь. Все остальные уровни престижности — академический, художественно-артистический, социально-общественный — абсолютно привязаны к властно-финансовому, не имея возможности играть сколько-нибудь существенную роль в современной общественной жизни. Недавний съезд общественных организаций (уж не припомню, как там точно называлось это грандиозное мероприятие с грандиозными же, почти гротесковыми, намерениями) достаточно откровенно и цинично показал стремление обеих сторон: власти — создать корпоративное государство (по типу муссолиниевского), и общественных организаций — в отсутствие иных способов заявить о себе сколько-нибудь открыто и влиятельно и обрести минимальное материальное обеспечение, примкнуть к консолидирующейся власти в качестве просто одной из ее институций. И неудача данного предприятия нисколько не должна создавать иллюзий — это просто дело времени. Тот, кто хочет быть с властью, — будет с ней. И, очевидно, с немалым прибытком, причем за счет неприсоединившихся — эту этическую тонкость (или нетонкость) должны осознавать и вполне осознают деятели культуры и общественные деятели, стремящиеся к солидарности с властью, стремящиеся создать новый язык власти и быть ее рупорами.