Розамунда Пилчер: Возвращение домой [litres]

Что касается Рождества, то, как бы там ни обернулось нынче, Джудит была уверена, что будет все же лучше, чем тогда, два года назад, когда по настоянию мамы они гостили у ее родителей – его преподобия и миссис Эванс.

Дедушка был священником крошечного прихода в Девоне, а бабушка – дряхлой старой леди, которая всю жизнь сражалась с благородной нищетой и с рассчитанными на огромные, многодетные викторианские семьи домами, которые церковная администрация предоставляла ее мужу в качестве жилья. Они с бабушкой без конца ходили в церковь, а на Рождество бабушка подарила Джудит молитвенник. «Ой, бабушка, спасибо тебе огромное, мне всегда хотелось молитвенник», – вежливо поблагодарила Джудит. Хотя и не так чтобы уж очень хотелось. Эту последнюю часть своей мысли она не произнесла вслух. К тому же Джесс, которая вечно умудрялась все испортить, заболела крупом; мама все время была с ней, и чуть ли не каждый божий день подавался компот из инжира, а вместо пудинга – бланманже.

Ну нет, только не это.

Что бы там ни было (как собака к своей лакомой косточке, Джудит мысленно вернулась к первоначальной причине своего уныния), все эти неприятности были ничто по сравнению со «Святой Урсулой». Джудит даже не побывала в самой школе, не видела мисс Катто, которая могла оказаться настоящим чудовищем. Может быть, мама боялась вспышки неповиновения с ее стороны и поэтому устроила все так быстро и без ее участия, чтобы поставить дочь перед уже свершившимся фактом? Но в этом не было никакого смысла: можно подумать, Джудит когда-нибудь прекословила или бунтовала. Может, теперь, когда ей уже четырнадцать, стоит попробовать? Вот Хетер Уоррен всегда умела добиться своего – крутила и вертела своим отцом как хотела. Но отцы у них разные, у Джудит сейчас, вообще-то говоря, отца и нет.

Поезд замедлил ход. Он нырнул под мост (всегда можно сказать об этом наверняка по тому, как меняется звук стучащих колес) и, с шипением затормозив, остановился. Джудит подхватила свои вещи и вышла на платформу перед крошечным, с массой причудливых резных украшений, деревянным вокзалом, похожим на павильон для игры в крикет. В просвете открытой двери вырисовывался темный силуэт начальника станции мистера Джексона.

– Привет, Джудит. Ты сегодня припозднилась.

– У нас в школе был праздник.

– Здóрово!

Теперь она почти уже дома – станция находилась буквально в двух шагах от нижних ворот, ведущих в сад Ривервью-хауса. Джудит прошла через зал ожидания, в котором всегда немилосердно пахло уборной, и очутилась на неосвещенной дорожке за вокзалом. Помедлив минутку, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, она поняла, что дождь прекратился. В макушках сосен, рощица которых, как стена, защищала станцию в разгул ненастья, завывал ветер. Жутковатый звук, но Джудит не было страшно. Она перешла через дорогу, нащупала на воротах щеколду; отодвинув ее, вошла в сад и стала подниматься по крутой дорожке, взбирающейся по каменным ступенькам и уступам террас. Впереди, на вершине, темнели очертания дома, через занавешенные окна пробивался приветливый свет. Висящий над главным входом расписной фонарь был зажжен, и в его свете Джудит увидела, что на гравиевой площадке перед домом стоит какая-то машина. Ну конечно, это тетя Луиза заехала на чашку чая.

Большой черный «ровер». Сейчас он выглядел вполне невинно и безобидно – солидный, респектабельный автомобиль. Но любому, кто отваживался выйти или выехать на узкие дороги западного Пенуита [6] Пенуит – область в графстве Корнуолл. , стоило иметь в виду, что внешний вид этого автомобиля обманчив, поскольку у него мощный двигатель, а тетя Луиза, несмотря на то что была добропорядочным гражданином, столпом гольф-клуба и регулярно посещала церковь, становилась словно другим человеком, стоило ей сесть за руль; она вписывала ревущий «ровер» в крутые повороты на пятидесяти милях в час, очевидно вполне уверенная в том, что раз она держит руку над кнопкой сигнала, то не является нарушителем с точки зрения буквы закона. Поэтому, если ей случалось задеть бампером крыло другого автомобиля или переехать чью-нибудь курицу, она не допускала даже мысли о своей виновности и так яростно наскакивала на пострадавшую сторону, что перед ней обычно пасовали и спешили ретироваться без каких-либо претензий.

Джудит не хотелось встречаться с тетей Луизой. Поэтому она не стала входить в дом с главного входа, а обошла его сбоку и через двор и судомойню проникла в кухню. Там она увидела Джесс, сидящую с книжкой-раскраской и цветными карандашами за выскобленным кухонным столом, и Филлис, которая в своей дневной рабочей униформе – зеленом платье и муслиновом переднике – утюжила лежавшую перед ней грудой чистую одежду.