Розамунда Пилчер - Возвращение домой [litres]

– У тебя осталась эта репродукция?

– Нет, она погибла в Сингапуре вместе со всем остальным.

– А твоя третья мечта?

– Это было нечто менее конкретное. Трудно объяснить. Мне грезилось какое-то место, какой-то дом, который я найду и который смогу назвать своим. Дом, где мне было бы легко и я чувствовал бы себя свободно. Где меня приняли бы, не глядя на воспитание, материальное положение и репутацию. Где я мог бы просто оставаться самим собой.

– Никогда не думала, что у тебя была такая проблема.

– Была, пока я не познакомился с Эдвардом Кэри-Льюисом. После встречи с ним все изменилось. Даже мое имя. Прежде я был Энгус, а теперь – Гас. Мы вдвоем поехали на отдых во Францию. Потом Эдвард пригласил меня в Нанчерроу. Я никогда не бывал в Корнуолле, но сел в машину и поехал. Проделал в одиночестве весь путь из одного конца страны в другой. И когда пересек границу Корнуолла, меня охватило необыкновенное чувство, будто я возвращаюсь домой. Казалось, что я уже видел это раньше. А в Нанчерроу все сошлось воедино, словно партии разных инструментов в великолепной симфонии. Словно так и было задумано, точно это была судьба. В Нанчерроу я нашел Лавди; а когда Эдвард представил меня своему отцу, то полковник сказал: «Гас, дружище, как мы рады тебя видеть! Как хорошо, что ты к нам приехал». Или что-то в этом роде. И в этот момент мои грезы на какой-то миг стали явью.

Джудит вздохнула.

– Не знаю, Гас, в чем тут дело – в самом ли доме или в людях, которые в нем живут, – только ты не единственный, кого так очаровало Нанчерроу. Но не все еще потеряно. Эдварда больше нет, это так. И Лавди, полагаю, тоже для тебя больше не существует. Но на этом жизнь не кончается. Что мешает тебе стать художником? Поселиться здесь, завести мастерскую, совершенствоваться в деле, которое ты любишь, быть может, даже зарабатывать им на жизнь. Ничто не может тебе помешать.

– Да, ничто. Кроме неуверенности в себе, апатии и боязни провала.

– Это все преходящее. Ты был болен. Все это пройдет. Ты почувствуешь себя лучше. Сильнее. Все переменится.

– Может быть. Поглядим. – Он заерзал на сиденье, распрямляя затекшие конечности. – Бедняжка, ты, наверно, устала.

– Уже недалеко.

Он опустил оконное стекло, и их захлестнул порыв холодного ветра. Повернувшись к окну, Гас набрал полную грудь свежего воздуха и сказал:

– Слушай, мне кажется, пахнет морем.

– Да.

Он поднял стекло.

– Джудит.

– Что?

– Спасибо.

С кружкой крепкого дымящегося чая в руке Джудит постучала в дверь спальни Бидди.

– Гас!

Она открыла дверь, и ее окатило волной ледяного воздуха. Окна были открыты настежь, сквозняк взметнул занавески, и дверь чуть не вырвалась из ее руки. Она торопливо закрыла ее за собой, и занавески успокоились.

– Ты, наверно, продрог до костей!

– Нет.

Он полулежал в постели на высоко поднятых подушках, сцепив руки за головой. На нем была голубая пижама, на подбородке темнела выросшая за сутки щетина.

– Я принесла тебе чаю.

Она поставила кружку на столик у кровати.

– Ты чудо. Который час?

– Половина одиннадцатого. Ты не будешь возражать, если я закрою окно? Сквозняк гуляет по всему дому, а мы стараемся беречь тепло.

– Извини, об этом я не подумал. Просто так приятно было ощутить на своем лице дуновение свежего воздуха. В больнице так усердно топили, что я задыхался, а в Лондоне воздух всегда какой-то несвежий. Не говоря уже о шуме уличного движения.

– Я понимаю, о чем ты говоришь.

Она закрыла старое подъемное окно и постояла минутку, глядя на улицу. Небо было дождливое, затянутое облаками. Недавно прошел ливень, и теперь все предвещало новый. На дорожках поблескивали лужи, капли срывались с голых ветвей и падали в зимнюю траву лужайки. Ветер, завывая, бился о стены дома, и стекла дребезжали под его напором. Джудит отвернулась от окна, подошла к двуспальной кровати Бидди и облокотилась о ее медную перекладину.

– Как спалось?

– Неплохо.

Он приподнялся и сел, его длинные пальцы обхватили горячую кружку; под одеялом выступили колени, на лоб упала черная прядь.

– Когда я проснулся, было еще темно. Я лежал и смотрел, как светлеет небо. Мне надо было встать к завтраку?

– Нет, я же сказала тебе вчера. Я тебя побеспокоила только потому, что еду сейчас за продуктами в Пензанс и подумала, не нужно ли тебе что-нибудь купить.

– Сигарет.

– Хорошо.

– И мыла для бритья.

– В тюбике или в чашечке?

– А еще можно достать чашечки?