Юлия Монакова - Три девицы под окном

Так что опыта интимного общения с противоположным полом у Риты практически не было. Ну, если не считать теоретических познаний, которых она нахваталась от общежитских подруг и, конечно же, от Аси: та, поступив в прошлом году на журфак, совсем слетела с катушек и крутила романы направо и налево, отчего бабки на лавочках у подъезда за глаза называли её «Аськой-шалавой». В глаза опасались, ибо острая на язык девчонка могла так отбрить в ответ, что у старух вмиг начиналась тахикардия.

С Олегом Витальевичем Рита переспала на четвёртом свидании. Прямо у него в студии, на старом продавленном диванчике. Рита старалась не думать о том, что диванчик используется по назначению не впервые – подумаешь, пустяки какие! Олег – не мальчик, а привлекательный зрелый мужчина; вполне логично, что у него были связи с женщинами.

Он несказанно удивился её неопытности.

– Ты девственница? Вот так сюрприз, вот так награда…

Рита сидела, неловко поджав коленки, конфузясь из-за своей неловкости и неискушённости. Он потянулся к ней и поцеловал.

– Спасибо за доверие, милая. Я польщён, что стал у тебя первым.

«Могло ли быть иначе? Ведь вы самый лучший, самый замечательный, самый талантливый!» – хотелось воскликнуть Рите, но она постеснялась. Она была уже, конечно, по уши влюблена в него и готова была всю жизнь провести на этом диванчике в студии – сидеть рядом безмолвной тенью и просто наблюдать за тем, как он работает…

Эта восторженная влюблённость сыграла с ней однажды злую шутку. Рита и Олег Витальевич практически не сталкивались в институтских коридорах, и занятий у их курса он не вёл. Поэтому, когда Рита внезапно увидела его, шедшего навстречу, то кинулась вперёд, сияя самой искренней и непосредственной наивной радостью.

– Здравствуйте! – выпалила она, улыбаясь до ушей и обласкивая его взглядом. Но он тут же осадил её, отсекая от себя вежливо-недоуменным взором и ледяным тоном.

– Здравствуйте, вы что-то хотели?

У Риты внутри всё оборвалось.

– Где здесь восьмая аудитория, не подскажете? – глупо спросила она, не придумав ничего получше.

– Вниз по лестнице, налево по коридору, – так же безразлично отозвался он, едва скользнув по ней равнодушным взглядом – мол, очередная студенточка, какие они все надоедливые, какие одинаковые, как наскучили…

Рита прорыдала в подушку всю ночь, стараясь при этом не потревожить девчонок, а на следующий день он позвонил на вахту общежития и пригласил девушку к себе в студию, как ни в чём не бывало.

– Не нужно афишировать наши отношения, дурочка, – сказал он нежно. – Я – преподаватель, ты – ученица, нас за личные отношения никто по головке не погладит. Это неэтично.

– Да почему? – вскинулась уязвлённая Рита. – Что в этом такого? Мне уже восемнадцать лет, вам даже по закону за меня ничего не грозит.

– Не надо, – мягко, но настойчиво повторил он. Рита не решилась спорить. Тем более, что рот ей тут же закрыли поцелуем и полностью обезоружили.

Учёба в институте поначалу давалась ей нелегко. Особенно профильные предметы. Риту действительно приняли на хореографическое отделение больше за природный талант – практически при полном отсутствии какой-либо практической базы, если не считать беллиданса, что само по себе было из ряда вон выходящим случаем. Ей пришлось буквально с нуля постигать все азы танцевального искусства. Никто не собирался давать ей поблажек, спрашивали со всех одинаково строго. Особенно гонял её – что называется, и в хвост, и в гриву – бессменный заведующий кафедрой Борис Брегвадзе. Рита так же сильно боялась его, как и боготворила.

Впрочем, боготворили Бориса Яковлевича все ученики и преподаватели – и разве могло быть иначе? Лауреат Госпремии СССР, народный артист, живая легенда российского балета, известный своими блестящими партиями в таких постановках, как «Дон Кихот», «Золушка», «Баядерка», «Легенда о любви», «Медный всадник», «Спартак», «Ромео и Джульетта»…

Собственно, именно благодаря ему и возникла в Советском Союзе более тридцати лет тому назад первая вузовская кафедра хореографии. Появился даже специальный термин «школа Брегвадзе», подразумевающий превосходную выучку танцоров, выпущенных с его факультета. Выпускники Бориса Яковлевича устраивались затем в Мариинку, Михайловский театр или даже в Москву. Сейчас преподавателю было уже за семьдесят, но он оставался стройным и подтянутым и вообще прекрасно выглядел: аккуратно подстриженные и зачёсанные назад белоснежные волосы, продолговатое лицо с крупным породистым носом и умными, какими-то «цепкими» глазами, будто бы ощупывающими мир сквозь стёкла очков…