Юлия Монакова - Три девицы под окном

В любом случае, терять ей было уже нечего. И, решительно тряхнув завитыми золотистыми локонами, она достала из сумочки фотоаппарат.

Это была мыльница «Кодак», которую у неё едва не отобрали на входе. Удалось пронести фотик внутрь только лишь потому, что охранник демонстративно вытащил оттуда плёнку и вышвырнул её в мусорное ведро.

– Снимать во время шоу запрещается! – строго пояснил он Асе. Та очень натурально изобразила, что дико расстроена. Охранник купился на её горе и даже не додумался проверить, нет ли у девушки в сумочке предусмотрительно заныканной запасной плёнки. А она, разумеется, была!

Ася извлекла плёнку из потайного внутреннего кармашка и вставила в аппарат. И тут же поняла, что вся бравада, которую она демонстрировала во время интервью, слетела вмиг.

– Не откажетесь сфотографироваться со мной? – робко обратилась она к Дэвиду, и краска смущения залила её прелестное лицо. Ася вновь почувствовала себя глупенькой влюблённой фанаточкой, которой до одури хочется заполучить совместную фотку с кумиром. Знаменитая уверенность в себе совершенно её оставила.

– Ноу фото! – предупредительно вскричал кто-то из русских организаторов, заметив её манипуляции. Но Дэвид широко улыбнулся и сделал успокаивающий жест рукою:

– It`s okay, I want to take a picture with this beautiful young lady. [2] It`s okay, I want to take a picture with this beautiful young lady. – Всё в порядке, я хочу сфотографироваться с этой очаровательной юной леди. (англ.)

Ася неловко топталась на месте, на пионерском расстоянии от Дэвида, и не осмеливалась подойти ближе для совместного снимка. Тогда он сам шагнул к Асе, положил руку ей на талию, приобнял и деликатно прижал к себе. Если бы можно было умереть в этот самый момент – Ася, не раздумывая, согласилась бы, ибо именно в тот миг она, как пишут в любовных романах, достигла вершины блаженства. Голова у неё кружилась от чудесного запаха какого-то ненавязчивого, но явно дорогого парфюма; колени мелко дрожали, и вообще весь её боевой настрой и запал как рукой сняло, словно это не она так раскрепощённо общалась с иллюзионистом каких-то несколько минут назад.

– Будьте так любезны, сделайте пару кадров, – попросила она репортёра, протягивая ему свою мыльницу. Тот скривился, будто жевал дольку лимона, но фотоаппарат взял.

Ася мечтала, чтобы эти секунды тянулись как можно дольше. Она даже забыла, что нужно позировать – просто наслаждалась обществом Дэвида, его теплом, его близостью…

– Smile please! [3] Smile please! – Пожалуйста, улыбнитесь! (англ.) – весело подсказал американский менеджер.

Она плохо соображала, что от неё требуется. Тогда Дэвид, наклонившись к Асиному лицу, приблизил свои губы вплотную к её уху, отчего его густые волосы пощекотали ей щёку, и тихо сказал:

– Say cheese… [4] Say cheese… – Скажи «сыр»… (буквальный перевод с английского, обозначает приглашение к улыбке, чаще всего при фотографировании)

Вернувшись домой, Ася первым же делом достала фотоаппарат и тупо отщёлкала оставшиеся кадры в стену, чтобы плёнка поскорее закончилась. Теперь с чистой совестью можно было нести её в проявку – жаль, что только завтра, сегодня все фотолаборатории уже позакрывались… Вынув драгоценную катушечку, внутри которой было заключено самое прекрасное в жизни воспоминание, Ася на секунду прижала её к губам.

Ночь была бессонной. Ася не могла дождаться, когда же, наконец, наступит утро. Она лежала на кровати, даже не раздеваясь, и вновь и вновь смаковала чудесные мгновения. Взгляд Дэвида… его голос, улыбка и смех… и то прикосновение, когда они вместе фотографировались… совсем лёгкое, ненавязчивое объятие… и его губы, которые были близко-близко…

Её так и подмывало позвонить девчонкам и пригласить их к себе, чтобы поделиться распиравшим её счастьем. Но Ася решила приберечь сенсацию до утра. Сейчас всё равно уже поздно, а вот завтра она предъявит им не только рассказ, но и их совместные фотографии с Дэвидом Копперфильдом! То-то они обалдеют! Можно, кстати, даже приврать для красного словца, что Дэвид выпросил у неё телефончик…

Еле-еле дотерпев до рассвета, Ася торопливо приняла душ, запихнула себе в рот бутерброд «с маслой и сырой», как она говорила в детстве, и, прихлёбывая на ходу обжигающий чай, выскочила в прихожую, где схватилась за сапоги. Раньше всего – в восемь утра – открывалась фотолаборатория, которая находилась у чёрта на рогах. Придётся ехать туда на метро с двумя пересадками. Можно, конечно, проявить плёнку и где-нибудь поближе, возле дома, но тогда придётся ждать аж до десяти часов! На это Ася пойти не могла, промедление было подобно смерти.