Юлия Монакова - Над студёной водой

Белецкий, переодетый в «гражданскую» одежду, сидел на складном походном стульчике и строчил что-то в телефоне. Ася старалась как можно реже поглядывать в том направлении. Ей и так уже казалось, что со стороны она выглядит слишком заинтересованной артистом, и что на площадке все давно это поняли. И всё же было немного обидно, что переписка в эсэмэсочках ему важнее, чем живое общение… например, с ней, с Асей.

Горевой опасался, что без поддержки такого сильного и опытного партнёра, как Белецкий, Вера снова может растеряться. Тем более, Аурика тоже не блистала богатым актёрским опытом… Однако, на удивление, всё прошло просто превосходно. Обе актрисы продемонстрировали невероятно реалистичную игру – сцена получилась живая, надрывная и драматическая.

Юная Лала обвиняла старшую сестру в том, что та запятнала честь семьи, и теперь по Настиной вине никто не захочет взять её, Лалу, в жёны – кровь-то «порченая». Аурика была прекрасна в своей роли – глаза её сверкали праведным гневом, волосы разметались, с губ срывались ругательства.

– Ты весь род опозорила! – кричала она в ярости. – Имя отца нашего осквернила! Никто теперь не согласится жениться на мне с такой-то сестрой-распутницей! Ненавижу тебя, проклинаю! Змея ты, а не сестра! И как ещё совести хватило вернуться сюда, людям на глаза показываться… Да лучше бы ты умерла!

Вера тоже была великолепна – она не говорила ни слова в ответ, но глаза её налились самыми настоящими слезами, губы подрагивали, пальцы нервно теребили бахрому рваного платка. Она еле заметно качала головой, как бы отказываясь верить в то, что слышит от родного человека, и невольно пятилась, отступая под тяжестью этих чудовищных обвинений.

Ася любовалась ею и испытывала такое чувство гордости, будто блестящая актёрская игры Веры была её личной заслугой. На самом-то деле, конечно, она тут ни при чём… а вот Белецкий по праву может гордиться тем, что раскрепостил свою партнёршу – после дубля с поцелуем всё пошло, как по маслу. Ася незаметно покосилась на Белецкого – сидит, тоже восхищённо смотрит на Веру, на губах играет довольная полуулыбка… Ася тихонько вздохнула и отвернулась.

Когда прозвучало долгожданное «стоп, снято!», публика разразилась аплодисментами. Цыгане, пришедшие поглазеть на съёмку, неистовствовали больше всех – они одобрительно свистели и выкрикивали: «Браво, чайори!» [8] Чайори – девочка, девушка (цыг.) в адрес обеих актрис.

Ася резво щёлкала затвором фотоаппарата, тайком снимая крупные планы цыган своим телевиком. Очень удобно – ты фотографируешь издали, а человек даже не подозревает, что оказался под прицелом камеры. Поэтому кадры получаются очень естественные, живые и атмосферные. Хотя Белецкий, наверное, сказал бы на это что-нибудь в духе: «В этом вся ваша журналистская сущность». Ну, да бог с ним…

Впрочем, одна цыганка всё-таки просекла, что её сфотографировали. Она приветливо помахала Асе рукой и окликнула:

– Эй, дорогая!

Асе стало чуточку неловко, но цыганка, кажется, и не думала сердиться на неё. Судя по всему, как раз наоборот – она проявляла жгучий интерес к тому, как вышла на фотографиях. Это была стройная, статная, хоть и немолодая уже, женщина с пронзительными глазами, чернющими, как южная ночь, и красиво очерченными губами, выкрашенными в алый цвет

– Шунэса? Яв дарик… [9] Шунэса? Яв дарик… – Слышишь? Иди сюда… (цыг.) Да подойди же! Покажи, что ты там наснимала…

Асе стало немного не по себе. В памяти сразу же всплыли все детские страшилки от взрослых: дескать, к цыганам и близко подходить нельзя, обманут, загипнотизируют, обворуют, у мамы с папой украдут… Ну, похищать Асю, положим, этой цыганке и вовсе ни к чему, но… вдруг она под шумок фотоаппарат свистнет? Дорогой, между прочим. А что? Заговорит ей зубы и умыкнёт!

– На дар [10] На дар! – Не бойся! (цыг.) , – засмеялась цыганка, будто прочитав её мысли. – Не съем я тебя, честное слово!

Переборов себя, Ася приблизилась и, не снимая камеры с шеи, осторожно показала женщине несколько отснятых кадров.

– Ай, ну не красотка ли я? – всплеснула руками весьма довольная цыганка. – Любо-дорого глядеть… Спасибо, милая. Дэ васт! [11] Дэ васт! – Дай руку! (цыг.)

Ася смотрела на неё вопросительно, не понимая, и цыганка, тряхнув головой, коротко хохотнула:

– Руку, руку твою!..

Ну вот, поняла Ася, начинается. Сначала «дай ручку», потом «позолоти ручку», а затем «упал, потерял сознание, очнулся, гипс».