Альбина Нури - Малыш для Томы (сборник)

Теперь я жалею о том, что за всю жизнь ни разу не захотела поговорить с даваникой так, как было удобно не только мне, но и ей. Ещё мне жаль, что не удосужилась научиться печь, а лишь была на подхвате, помогала нарезать, шинковать и смешивать.

Вам никогда не приходило в голову, как часто людям не хватает времени на по-настоящему важные вещи? Почему-то мы подменяем их суетными, ненужными мелочами, и охотно тратим на всё это свою жизнь…

После смерти родителей мы с даваникой были неразлучны. Она проверяла мои сочинения и то, хорошо ли я выучила стихотворение или параграф по географии. Вместе со мной осваивала никак не дававшуюся химию: мы читали запутанные тексты учебников и справочников, объясняли друг другу непонятные моменты, пытались разобраться в абракадабре молей, валентностей и формул. Она придумала фасон, скроила и сшила мне платье на выпускной. И, когда я в этом наряде вышла на сцену, и мне, единственной из класса, вручили золотую медаль, даваника заплакала в первый и последний раз на моей памяти.

Став старше, я поняла, что она невероятно проницательна, мудра и обладает уникальным умением разбираться в людях. Однажды к нам пришёл мальчик, который мне очень нравился. Вечером даваника сказала:

– Кызым, он красивый, вежливый, весёлый. Но больно уж у него всё легко. Такие быстро забывают, не умеют долго ждать и сильно любить.

Я расплакалась, разобиделась, принялась горячо доказывать, как она ошибается. И дулась до тех пор, пока мне не рассказали, что Виталик одновременно ухаживал ещё за одной девочкой из параллельного класса.

В институт поступила сразу, с первой попытки. Помню, когда ещё училась классе в седьмом – восьмом, у нас зашёл разговор про высшее образование. Даваника тогда сказала, что не станет «пристраивать» меня в вуз:

– И денег таких нет, и стыдно. Высшее образование – вещь не обязательная, это ведь не прививка. У кого есть способности, ум, тот пусть и учится.

Больше мы к этому вопросу не возвращались. Я давно определилась, что хочу быть психологом, поставила цель: получить медаль, чтобы сдавать один экзамен. Сочинение. Весь последний школьный год тренировалась: писала под даваникину диктовку, шерстила художественные тексты, выписывала цитаты в отдельную тетрадку. В итоге получила свою пятерку и была зачислена.

Мы жили в небольшом городке Зеленодольске, под Казанью. Все пять учебных лет я моталась в столицу на пригородной электричке, благо здание института расположено не так далеко от вокзала. Даваника, которая к тому времени вышла на пенсию, продолжала трудиться в родной поликлинике медсестрой. Каждый вечер, встречая меня с учёбы, она успевала приготовить что-нибудь вкусненькое и внимательно выслушивала, что приключилось со мною за день.

В этой обыденной, каждодневной повторяемости была особая гармония. Были покой и уверенность. Жизнь казалась правильной и основательной. Да она и являлась таковой, пока…

Ох, уж эти роковые «пока»! Как часто спотыкаются о них люди!

Ты считаешь себя счастливой женщиной и любимой женой, пока случайно не узнаёшь, что твой муж три раза в неделю после работы забегает в гости к твоей близкой подруге.

Ты мечтаешь стать великой фигуристкой, пока пьяный водитель не сбивает тебя на перекрестке, и сложный перелом обеих ног не ставит крест на спортивной карьере.

Ты готова вкалывать день и ночь ради давно обещанного повышения по службе, пока не выясняется, что твоё место получил коллега, с которым вы мило общаетесь и вместе обедаете, и который, оказывается, делал всё возможное, чтобы очернить тебя в глазах руководства.

…Ты уверена, что самый близкий на свете человек всегда будет рядом, пока однажды не бросишь ему в лицо страшные обвинения, не увидишь боль в родных глазах, не хлопнешь дверью и не уйдёшь, чтобы вернуться только спустя три долгих года…

Нет, конечно, мы продолжали общаться, если можно назвать общением редкие звонки по телефону. Я говорила с даваникой холодным официальным тоном и делала вид, что не замечаю страдания в её голосе. Поначалу, в первые месяцы, она упорно пыталась поговорить со мной, объясниться, попросить прощения, но я безжалостно пресекала эти попытки.

Когда же остыла и осознала, каких дров наломала, то стала ждать, что даваника вновь сделает шаг навстречу: глупая гордыня и стыд не позволяли сделать это самой. Но она, видимо, приняла правила навязанной мною игры, смирилась с тем, что возврата к былому никогда не будет, и больше не делала попыток к сближению.