Франц Холер - Стук [litres]

Но вот забыть… Забыть он никак не мог.

Иногда, когда кто-нибудь из его помощниц по практике, фрау Ризен или фрау Лежен, переключали на него чей-то телефонный звонок, Мануэль ожидал услышать голос Евы, и он не понимал, боится ли он этого или, наоборот, желает. Что он ей скажет, если женщина попросит о новой встрече, он уже давно решил. Ясно, что никакой новой встречи больше быть не должно.

Даже и в том случае, если Ева однажды вечером вдруг снова появится в его приемной под видом пациентки, что Мануэль уже многократно представлял в своем воображении, он проявит себя зрелым мужем и ответственным отцом, который с достоинством, но твердо потребует прекратить эти отношения, ведь их бесперспективность была с самого начала ясна им обоим.

В то же время Мануэль должен был себе признаться, что в нем жила некая надежда увидеть Еву снова, и он с трудом себе представлял, как это произойдет, он просто чувствовал, чем дольше он ничего не слышал о Еве, тем напряженнее становилось ожидание. При этом Мануэль понимал, что ему ни в коем случае не следует, видеться с Евой, ведь она хотела не тайного приключения с ним, она хотела от него ребенка, но на такое бесцеремонное требование он никак не должен был отвечать согласием – это могло коренным образом изменить его жизнь. Матерью его детей, это Мануэль повторял себе постоянно, является Юлия, и подобный удар она бы не вынесла, в этом он был уверен. Жена бы тогда непременно развелась с ним, Мануэль не мог себе представить иной реакции от такой женщины, как Юлия. Ему бы пришлось покинуть дом в Эрленбахе и превратиться в одного из папаш выходного дня, которых он иногда встречал на пляже. Свою вину перед детьми они пытались искупить глупыми ужимками и ванильным мороженым, иногда преувеличенно радуясь любым шалостям своего отпрыска, иногда таскаясь за ним по пятам с понурым видом.

Итак, Мануэлю было ясно, чего он хочет. До сих пор он делал в своей жизни только то, что сам хотел. Но тут появился на его жизненной сцене некто, вполголоса заговоривший из-за кулис, однако этого было достаточно, чтобы заглушить монолог благородного исполнителя главной роли.

Не превратился ли ты в меланхолика с твердым убеждением, что последующие двадцать лет заранее запрограммированы, вплоть до того, как два твоих маленьких монстра станут большими монстрами, которым ты еще будешь оплачивать учебу? – спрашивал Мануэль себя. Почему бы не приобрести что-то себе на благо, только себе одному? Своя тайна? Ведь она доставила тебе удовольствие, разве не так? – размышлял Мануэль. Стимулирует супружеские отношения, как ты мог убедиться. Ни один человек не идеален на сто процентов, и моногамия в природе наблюдается только у черных горных галок.

Тут прокаркал этот некто из-за кулис голосом птицы, чтобы высмеять его, и Мануэлю показалось, что он действительно услышал этот голос. Он постучал себе кулаком по лбу, чтобы вернуться к действительности: он сидел один в своем кабинете, последний пациент давно ушел.

О чем этот некто не говорил ни слова, так это о ребенке, как будто это было заботой только Евы, его это не касалось, но Мануэль понимал, что этот вопрос как раз является главным и о нем не стоит забывать…

В телефонной книге Базеля Мануэль не нашел никакой Евы Вольф, он уже размышлял, не узнать ли руководителей конференции данные переводчицы, но тут же отказался от этого – ему не пришло в голову ни одного повода, который бы не показался подозрительным. Мануэлю не оставалось ничего другого, как ждать, когда Ева сама объявится снова.

Когда зазвенел звонок, он извлекал пробку из уха последнего в этот день пациента. Он делал это обычно при помощи клистир-шприца, концентрированная водяная струя под давлением изливалась из канюли и обычно уже с первого раза размывала загустевшую ушную серу. При этом врач просил пациента самому держать под ухом почкообразный тазик для стекания воды вместе с содержимым ушного прохода.

– Извините, пожалуйста, – сказал он посетителю, так как телефон не умолкал, и подошел к столу с пустым уже шприцем в правой руке.

– Это срочно? – спросил он фрау Ризен, когда он снял трубку.

– Да, – сказала та, – некая фрау Вольф.

Мануэль нажал кнопку ноль и произнес: «Да?»

– Это я, Ева.

– Скажите, могу я перезвонить вам? У меня сейчас пациент.

– Это не обязательно, я только хочу сказать вам, что все удалось.

– Но…

– Ничего страшного. Я прощаюсь и ухожу из вашей жизни. Вы больше обо мне не услышите. И я вам очень благодарна.