Кэтрин Флит - Выбирая тебя

– Мне очень жаль, насчет твоего отца, но спасибо, что пришел на помощь.

Да, Уайт спас меня, но от чего? Я чувствовала, что не только холод и больная лодыжка представляли для меня опасность.

– Все справедливо, учитывая, что еще совсем недавно ты спасла меня. И, Мер… – он нахмурился. – Я прошу прощения, что полез не в свое дело. Я сделал это только потому, что я заинтересован в тебе и, может быть, в «нас».

Мое сердце дрогнуло. Вся злость, за которую я так цеплялась, исчезла. Я не могла снова вызвать в себе обиду, как бы ни пыталась. Он совершил ошибку. Он не хотел причинить мне боль. Если бы я продолжила таить на него злобу, это было бы очень лицемерно с моей стороны.

– У меня есть привычка слишком остро на все реагировать. Может, поэтому у меня не так много друзей.

Он посмотрел на меня, и на его лице заиграли тени.

– Или, может, ты отказываешься от людей слишком быстро.

– Может, – прошептала я.

Через несколько минут Уайт свернул на подъездную дорожку моего дома. Фары пикапа осветили окна гостиной, и я представила, какую сцену мы застанем внутри. Наверняка мама все еще разбита, а отец пытается собрать все осколки воедино с помощью пустых обещаний: тете Лайле просто нужно время, со временем она оправится, а я на самом деле не полное разочарование и, может, со временем смогу собраться и стать такой дочерью, которой она хотела меня видеть.

Я медленно выдохнула и натянула одеяло до подбородка. Я не хотела идти домой. Я не хотела покидать темную, умиротворяющую темноту пикапа.

– Ты в порядке? – Уайт внимательно смотрел на меня.

– Да, – сказала я, осознавая, как же я устала от собственного вранья. Настало время говорить правду. – Нет. Я не в порядке.

– Все будет хорошо. – Его ладони обхватили мои, такие теплые и успокаивающие. – С тобой все будет хорошо.

– Откуда ты знаешь? – я уставилась на наши соединенные руки. – У меня такое ощущение, словно я тону и волны бьют меня одна за другой. И каждый раз мне все сложнее добираться до поверхности, чтобы схватить хотя бы один быстрый вдох.

Он провел большим пальцем по моему запястью, оставляя теплый след на коже.

– Я знаю это, потому что вижу, какая ты сильная и удивительная. И даже если ты устанешь и перестанешь бороться – я не дам тебе уйти под воду.

Его слова пробились сквозь темноту, поддерживая меня на поверхности, как спасательный круг, но я знала, что это лишь временное облегчение. Я не могла полагаться на Бена и Уайта одновременно. Они не могли сосуществовать в моей голове, не разорвав при этом все швы.

Я вырвала руку, отказываясь замечать разочарование на лице Уайта.

В конце концов, Бен был первым, и его власть над моим сердцем была куда сильнее, чем у кого бы то ни было.

Моя мама встретила нас в дверях.

– Что случилось?

Ее лицо было бледным, голос совсем охрип, а глаза раскраснелись. Человеку, не знающему, что произошло на самом деле, могло показаться, что она простудилась.

Уайт держал меня на руках, и я цеплялась за его шею.

– Она упала во время пробежки, миссис Холл.

Его слова привлекли мамино внимание. Ее покрасневшие глаза немного расширились, как будто она только что поняла, что он стоял в ее прихожей, со мною в руках.

– Уайт… как? – она открыла рот, но ее расфокусированный мозг не мог подобрать слов.

Хватка Уайта стала немного крепче. Наверное, ему становилось тяжело меня держать.

– Ты можешь положить меня на диван.

– Ага, – он посмотрел на меня с облегчением и осторожно опустил на подушки.

Папа с Рейчел вошли в комнату одновременно, и вдруг вся моя семья собралась вокруг меня, задавая вопросы и рассматривая мои ушибы. Папа сразу включился в лечебный процесс, захватив с кухни теплое полотенце, аптечку и пакеты со льдом. Мама ушла за врачом. Рейчел села на колени рядом с диваном, спрашивая, чем она может помочь.

Из-за их голов на меня смотрел Уайт. Со стороны мы выглядели нормальной семьей, где все беспокоятся обо мне и стремятся помочь. Перед его глазами открывалась довольно мирная картина, на которой не было заметно всех нарывов и открытых ран.

– Спасибо, – прошептала я.

– Не за что, – только мне были слышны его тихие слова.

Он подошел к камину, рассматривая семейные фотографии на полках. Я знала их наизусть: мама с папой на пляже в день их свадьбы, я с папой на виндсерфе в три года, я в больнице с новорожденной Рейчел на руках, мама и Рейчел в ее первый школьный день – и дальше в таком духе. Это была хроника нашей семьи, и, как бывает во всех семьях, на фотографиях запечатлелась только часть истории. Потому что люди хотят оставить на память только хорошие времена, улыбки и счастье. Мы не делаем снимки во время ссор, слез и потерь, но почему нет? Почему эти моменты не заслуживают того, чтобы о них помнили?