Франц Холер - Платформа №4

Открыла дверь, а в коридоре стоит Конрад Майер. Зара побледнела, ведь он вошел, наверное, когда стекала вода, и шляпу свою фетровую все еще не снял, стоит и смотрит на нее из-под шляпы, во всю ширь распахнув глаза.

— Кто вы такая и что вы здесь делаете?

— Студентка, — крикнула ему жена из комнаты.

— Студентка, — одновременно с ней произнесла Зара. — Я готовлю работу о проживании в жилых кооперативах, опрашиваю разных людей в кооперативных домах.

Майер сощурил глаза:

— Что же именно вы хотите узнать?

— Ну, например, давно ли вы здесь живете, повысилась ли за это время квартирная плата, посещаете ли вы собрание жильцов, насколько хорошо знакомы между собой люди в подобных товариществах… ну, в общем, это такие социальные вопросы.

— А в туалете что вы делали?

— А что обычно делают в туалете? — попробовала пошутить Зара.

Но безуспешно. Майер встал таким образом, что миновать его и пройти в комнату ей бы никак не удалось. Он молча оглядывал ее сверху донизу. Зара высокая, выше него на голову, а то и больше. Ей бы надо теперь действовать по плану «В» — Конрад Майер возвращается. Но плана «В» она не заготовила.

— Вы господин Майер, не так ли? — спросила она вежливее некуда.

— А вы?

— Канте, Зара Канте.

Фамилию отца она использовала в тех редких случаях, когда та казалась ей более походящей, чем Раст.

— Так, так. Негритянка, значит.

Майер, не трогаясь с места, встал руки в боки.

Заре удалось сдержаться:

— Мой отец — африканский врач, моя мать — швейцарка.

— А у нее какая фамилия?

— Тоже Канте… Разрешите, я возьму в комнате рюкзак?

— А девичья фамилия у нее какая?

— Простите, господин Майер, но это совершенно неважно. Думаю, будет лучше, если я пойду.

Майер сделал шаг в сторону, Зара зашла в комнату, взяла рюкзак, который поставила рядом с креслом, засунула туда блокнот, перекинула ремешок через левое плечо и протянула руку хозяйке дома, в изумлении замершей на своем канапе.

— Большое спасибо за ответы, шоколад, конечно, остается вам. До свидания!

Рука у госпожи Майер оказалась вялая, как клецка.

— Прощайте, — только и выговорила она.

— Прощайте, господин Майер, — сказала Зара в коридоре.

Он стоял таким образом, что пройти мимо оказалось легко. Руки сунул в карманы брюк и не вынимал, хотя Зара и ему протянула руку.

Она стала открывать входную дверь, но та оказалась запертой на замок. Обернулась, Майер в одном шаге от нее.

— Что вы делали в туалете?

— Я же вам сказала: мне надо было в туалет.

— Сделать фотографию?

Зара вдруг заметила, что в двери туалета имеются наверху две вставки из молочного стекла.

— Я хотела посмотреть, пришла ли эсэмэска, и случайно нажала на значок фотокамеры.

Майер сделал шаг в сторону Зары и стоял теперь так близко, что почти ее касался.

— И что же вы сфотографировали?

Зара, сжав руку в кулак, на миг задумалась, стоит ли ему врезать как следует, но вдруг испугалась. Сделала шаг назад, прижалась спиной к двери и подняла руки вверх, как будто защищаясь:

— Сфотографировала пол. Мне действительно нужно было в туалет. Я беременна, — сказала она тихо, но уверенно.

— Так, так. Тоже от негра?

— Пожалуйста, не надо… Что вы от меня хотите?

— А что вы от меня хотите, Зара Раст, что вы тут у нас вынюхиваете?

Зара возмутилась:

— Но вы у нас тоже что-то вынюхивали!

— Так, — произнес Майер и вытащил ключ из брючного кармана, подошел к двери и отпер замок. — Значит, мы квиты. Но запомните: видеть вас здесь я больше не желаю.

Зара рванула мимо него на лестничную клетку:

— А я не желаю вас видеть у нас, тоже запомните, пожалуйста! — Пробежав несколько ступенек вниз, она обернулась еще раз и крикнула: — Мы и без вас узнаем, как вы угробили Марселя Висброда!

Они сидели на скамейке чуть ниже верхней станции Риги-Кульм. В воскресенье Изабелла пригласила Веронику на прогулку, на гору Риги, с которой открываются классические виды Швейцарии, и проехала вместе с ней до горной станции, откуда лишь несколько минут ходьбы до вершины.

Погода оказалась не такой прекрасной, как надеялась Изабелла. Солнце, правда, еще светило, но панорама Альп открывалась не полностью, собирались облака, ложились под горными вершинами, окутывали их. Но все-таки Изабелла сумела показать Веронике со смотровой площадки горы Эйгер, Мёнх и Юнгфрау до того, как занавес перед ними задернулся. Три вершины, немногие из тех, что Изабелла с уверенностью умела опознать, и озера внизу, Цугское и Фирвальдштетское, а на другой стороне — озера Швейцарского плато, произвели на Веронику не меньшее впечатление, чем вся горная цепь.