Харуки Мураками - Норвежский лес [litres]

– Не… хочу… – ответил тот.

– Ну хоть понемногу-то есть нужно?

– Уже… ел…

В изголовье кровати стояла тумбочка, на ней – кувшин, кружка, тарелка и маленькие часы. Мидори достала из большого пакета ночной халат, трусы и еще какую-то мелочь, разобрала их и положила в шкафчик у входа. На дне бумажного пакета оставались фрукты для больного: два грейпфрута, фруктовое желе и три огурца.

– Огурцы? – удивленно воскликнула Мидори. – Что здесь делают огурцы? Чем сестра думала? Ума не приложу. Специально еще позвонила, перечислила, что нужно купить.

– Может, ослышалась и перепутала с киви [37] В японском это созвучные слова: «киури» – огурцы, «киуи» – киви. ?

Мидори щелкнула пальцами.

– Точно, я просила купить киви. Но она что, сама не могла догадаться? Как больной будет есть огурцы? Папа, огурец будешь?

– Нет…

Мидори села в изголовье и принялась подробно рассказывать о последних событиях. Стал плохо показывать телевизор – вызвала мастера, тетушка из Такаидо сказала, что завтра-послезавтра приедет навестить, аптекарь Миявакэ упал с мотоцикла. Отец в ответ только изредка похмыкивал.

– Что, правда ничего не хочешь?

– Нет… – ответил тот.

– Ватанабэ, будешь грейпфрут?

– Нет, – отказался и я.

Чуть позже Мидори предложила сходить в холл к телевизору, уселась там на диван и закурила. Трое больных в пижамах тоже курили и смотрели какие-то политические дебаты.

– Слышь, вон тот дядька на костылях уже давно поглядывает на мои ноги. Ну, вон тот, в синей пижаме и очках.

– Чего б ему не смотреть? Кто пропустит мимо такую юбку?

– Ну и ладно. Им здесь, наверное, скучно? Пусть посмотрят на ноги молоденькой девушки. Иногда можно. Глядишь, возбудятся и быстрее на поправку пойдут.

– Хорошо, если не наоборот, – ответил я.

Мидори разглядывала струйку дыма из длинной трубы за окном.

– Отец – неплохой мужик. Иногда достает меня своими словечками, но в глубине души он – человек откровенный, мать любил всем сердцем и по-своему старался жить как мог. Есть у него слабости в характере, нет таланта торговца, цели в жизни, но, по сравнению с прочей публикой, он порядочный. Я тоже за словом в карман не лезу. Сцепимся на пару – не остановишь. Так и ссорились постоянно. Но он хороший.

Мидори, словно подбирая что-то с дороги, подхватила мою руку и положила себе на бедро. Часть руки попала на юбку, часть – на голую ногу. Мидори посмотрела мне в глаза.

– Послушай, Ватанабэ, извини, что я тебя сюда притащила. Но побудь со мной еще немного?

– До пяти я свободен и в твоем полном распоряжении, – ответил я. – Мне с тобой приятно. К тому же, делать больше нечего.

– А что ты вообще по воскресеньям делаешь?

– Стираю, – ответил я. – Затем глажу белье.

– А о той девушке мне рассказать не хочешь? О своей подруге.

– Нет, не хочу. Там все непросто. Боюсь, не смогу тебе объяснить.

– Да ладно. Не объясняй, – сказала Мидори. – А хочешь, я расскажу, как ее представляю?

– Давай. Твои фантазии это… интересные. С удовольствием послушаю.

– Думаю, что она – замужняя женщина.

– Хм.

– Тридцать два или три года. Красивая жена толстосума. В меховой шубе, обуви от «Шарля Журдана» и шелковом белье. В добавок ко всему, сексуально ненасытная. И как она только ни извращается… И утоляет свою страсть с тобой в рабочие дни после обеда. Однако по воскресеньям муж дома, и она встречаться не может.

– Интересная версия.

– Наверняка связывает тебя, надевает на глаза повязку и ласкает языком все уголки тела. Потом это… вставляет в себя странные предметы, изгибается, как акробат, а ты снимаешь на «полароид».

– Весело.

– Настолько изголодалась, что делает все, что может. Каждый день об этом только и думает. Еще бы – времени навалом. В следующий раз сделаем с Ватанабэ вот так и вот эдак. А когда вы забираетесь в постель, кончает от удовольствия аж по три раза. И спрашивает тебя: «Как ты думаешь, у меня классное тело? Молоденькие тебя так не удовлетворят, правда? Или ты считаешь, что они это умеют? Вот так? Чувствуешь? Нет, не так. Пока не вынимай…»

– Кажется, ты порнухи насмотрелась, – засмеялся я.

– Кажется, – ответила Мидори. – Что поделаешь – нравится. Давай как-нибудь сходим вместе?

– Давай. Когда у тебя будет время.

– Что, правда? Классно. Скорей бы. Может, тогда сразу на мазохистский? Когда девчонок бьют плетью, а потом заставляют перед всеми мочиться прямо на лицо. Это в моем вкусе.

– Идет.