Давид Фонкинос - В погоне за красотой

– Ну надо же! – заметила одна из старушек с легкой завистью в голосе.

«А потом все, конечно, обсуждали еще одну трагедию: Жанна Эбютерн, узнав о смерти мужа, покончила с собой. Она выбросилась из окна, с шестого этажа, будучи беременной их вторым ребенком…»

– О-о-о, какой ужас!.. – запричитали дамы жалобным хором.

Антуан встал и подошел к их группе, но тут остановился и замер. Посетительницы недоуменно поглядывали на него. Наконец он решился заговорить:

– Прошу прощения, что вмешиваюсь… но на самом деле Жанна, узнав о смерти Модильяни, покончила с собой не сразу. Она погибла днем позже, после того как сделала нечто замечательное…

– Вот как? Что же она сделала? – спросила одна из дам.

– Она помолилась у его гроба, потом отрезала у себя прядь волос и положила ему на грудь…

– О, как трогательно! – восхищенно сказала дама, представив себе этот последний знак любви.

Фабьен, стоявший рядом, был глубоко шокирован неожиданным вторжением какого-то музейного смотрителя в свое заповедное царство. И хотя многие его слушательницы сочли очаровательным тот факт, что простой смотритель обладает такими познаниями, сам Фабьен расценил его выходку как посягательство на свои права гида. Испепелив Антуана взглядом, он сквозь зубы поблагодарил его за «ценный вклад» и увел свою группу в следующий зал.

Антуан вернулся на свое место и вскоре забыл об этом инциденте. Его вдохновил какой-то неосознанный порыв, скрытая сила, которая иногда толкает людей на поступки, совершенно им не свойственные. Каким образом он, запуганный изгой общества, выступил перед группой посетителей с такой непринужденной легкостью?! Однако его эскапада стала всего лишь коротким отклонением от взятой линии. Антуан снова вернулся к своей нынешней жалкой ипостаси, и этот рабочий день прошел точно так же, как все предыдущие. Ален, сидевший в другом конце зала, временами бросал на него какие-то странные взгляды – наверно, осуждал его поведение. Однако дело обстояло иначе: Одетта (или Анриетта?) решила бросить мужа. Два дня назад она холодно объявила ему, перед тем как лечь спать: «Ален, мне нужно с тобой поговорить». Вообще-то, когда один из супругов предупреждает другого, что нужно «поговорить», это уже недобрый знак. Но Ален не сразу заподозрил опасность: он знал склонность жены анализировать все на свете – она была мастерицей рассуждать на любые темы – и давно уже понял, что в такие минуты лучше все бросить и слушать. Однако на сей раз ее взгляд был совсем уж чужим. Еще до того как она заговорила, он уловил в ее глазах, в глубине ее зрачков, угрозу их счастью и, наконец, услышал самое страшное. Жена объявила Алену, что у нее связь с неким Бертраном Девассером, совладельцем того самого гаража, где он работал до музея. Она собиралась уехать с любовником в Дижон, где ему предложили выгодную работу. У Алена отнялся язык, он даже не смог ответить и молча покорился неизбежному. Никогда и никому он не расскажет об этой катастрофе и отныне будет носить горе в себе.

В конце дня Антуана вызвали к Матильде Маттель. Неужели он в чем-то провинился? Уж не пришло ли какое-нибудь сообщение из Лионской академии? Он шагал по бесконечно длинному коридору, чувствуя, как на его висках выступают капли пота. На самом деле никакой испарины не было, а было только ощущение, казавшееся невероятно реальным.

Наконец он подошел к кабинету, робко стукнул в дверь. Матильда впустила его. Сейчас она говорила гораздо более холодным тоном, чем прежде.

– Садитесь.

– …

– Я буду с вами откровенна. Господин Фрасье требует вашего увольнения.

– А кто это такой?

– Один из наших гидов, Фабьен Фрасье. Тот, кто работает с «Друзьями музея Орсэ». Он доложил мне, что вы сегодня прервали его во время экскурсии. И тем самым унизили перед слушателями.

– …

– Это правда?

– Но… вовсе нет…

– Так вы вмешались в его рассказ, да или нет?

– Да. Но всего лишь на минутку. Чтобы уточнить один хронологический момент…

– Но вы же могли это сделать потом, наедине, а не перед всей группой.

– Я… я не подумал, что это его так обидит.

– Вы не подумали, что это его так обидит, – повторила Матильда, повысив голос. – Просто поверить не могу! Представьте себе, что вы читаете лекцию в аудитории и вдруг кто-нибудь входит и прерывает вас, чтобы объяснить слушателям какую-то подробность, о которой вы забыли… Вам это было бы приятно?

– Нет… вы правы, – признал Антуан.