Леонид Милош - Братья по крови

Из своих тридцати четырех лет пятнадцать Крест провел, как говорится, в местах, не столь отдаленных. В его джентльменском наборе были разные статьи — грабеж, кража, хулиганство, нарушение паспортного режима, тунеядство. Больше года на свободе Крест обычно не гулял. Да он и сам знал, что жить может только за колючкой, в своей привычной атмосфере. На свободе его постоянно что-то пугало, не было четкого распорядка жизни, который всегда существовал в колонии.　

Вообще, на свободе все было не так. Правда, как и тысячи других заключенных, Крест с нетерпением ждал окончания срока. А как только оказывался за воротами колонии, сразу пугался. Ему казалось, что произошла какая-то ошибка. Его, рецидивиста, Гаврилова Ивана Никитича, которого так тщательно охраняли от общества столько лет, теперь отпустили на все четыре стороны и даже не поинтересовались, чем он собирается заниматься. Как только Ваня оказывался за воротами колонии, он прекрасно знал, что очень скоро попадет туда обратно. И это его, по правде говоря, абсолютно не тревожило. Тюрьма стала его вторым домом, здесь он был свой.

Большим авторитетом Ваня не пользовался. Воры в законе к себе его не приближали, потому что он без зазрения совести мог нарушить их неписаные законы. Администрация его тоже не любила. Но молодежь его уважала и побаивалась. Ваня был крепкий мужик, да и на расправу скорый. Он побывал во многих колониях, многое повидал и держался очень независимо. Вид у него был внушительный — высокий, все руки и тело в наколках — темно-сизые перстни, кинжалы, змеи, обнаженные девушки и, конечно же, лозунги, отражающие его жизненную позицию, вроде, «не забуду мать родную». Его грудь украшал огромный православный крест. Такие кресты имели право накалывать только авторитетные, заслуженные люди в зековской среде. Ваня, хоть малым, но авторитетом был. Задираться с таким осужденным, особенно у боевито настроенной молодежи, никакого желания не было. Почему-то все считали Креста убийцей и душегубом.　

Месяц он добирался до дома. На нем были старые выцветшие брюки, стоптанные черные ботинки и драный свитер, из-под которого выглядывал ворот не первой свежести рубахи в клеточку. В кармане лежали сорок рублей и железнодорожный билет. Большего за семь лет лагерных трудов он не заработал.　

По дороге Ваня скорешился с двумя гопниками. Вместе пили, ночевали у каких-то случайных знакомых. Потом, улучив удобный момент, Крест обчистил их, когда они валялись в дупель пьяные. Забрал все деньги, пару приличных пиджаков, кое-какую посуду и исчез. Спустя пару часов все это барахло по дешевке продал на вокзале и сел в поезд.　

Зачем и куда он ехал, Ваня и сам толком не знал. В родной город, домой? Но ведь никакого дома у него уже давно не было. Мать умерла, жилья нет, оставшаяся родня к себе прописывать не будет, да и, вообще, не захочет его видеть. Значит, снова нарушение паспортного режима, тунеядство, бродяжничество. Хотя нет, сейчас уже можно было не работать и не иметь постоянного места жительства. С другой стороны, в той справке об освобождении, которую ему выдали, четко стоял срок — пять дней, в течение которых он должен был явиться в свое отделение милиции, получить паспорт и прописаться. Но кто и куда его пропишет, и какой, интересно, паспорт без прописки ему выдадут? А может, сейчас это тоже возможно?

По прибытии в свой родной город ни в какую милицию Крест, конечно, не пошел. В одном, очень интимном, месте он их всех видел. У пивнушки Крест познакомился с местными пьянчугами, угостил их красненьким. На ночь остался у одного из них. На следующий день он обчистил квартиру собутыльника, хотя брать у того было почти нечего. Но, как говорится, на безрыбье и рак рыба, приходилось довольствоваться тем, что попадалось под руку.

Вечером, гуляя по городу, он заметил у одного из пивных ларьков двух мужчин, пересчитывающих деньги. Пачка купюр в их руках была довольно-таки пухлая, и оба были уже явно навеселе.

— Привет, мужики, Генку не видели? — по-свойски подвалил к ним Крест.

— Какого Генку? — удивился тот, который постарше.

— Кореш мой, мне показалось, я вас раньше с ним видел.

— Да нет, приятель, ты перепутал.

— Жаль. Хотел с ним поллитру раздавить.

— А мы чего, не люди? Вон, Витька сегодня зарплату получил, бабе своей хотел подарок купить. А я ему говорю — сначала обмыть надо.

— Правильно говоришь. Зарплата дело такое, по сто грамм никогда не помешает. Ну что, возьмем пузырек на троих?