Леонид Милош - Братья по крови

Многие мужчины делали Наташе лестные предложения — и серьезные, и не очень. Она уже раз пять могла выйти замуж и очень неплохо устроиться. Просто ей все это было не нужно. Да и к тому же ее очень тяготила мысль о детях. Как воспримет ее муж это известие, что сделает? Бесплодная женщина чем-то отталкивает. А какая семья без детей? Это в России с ее затяжным переходным периодом, когда всем плохо и тяжело, когда для многих дети в тягость, никого не удивляют бездетные супруги. Но здесь, в теплой и благополучной Европе, все немного по-другому. В том числе и в семейной жизни.　

После француза у Наташи появился другой любовник — бельгиец. На этот раз владелец автомобильной фирмы. Разрыв с парижским другом не прошел так гладко, как они в свое время договаривались. Он искал ее, шумел, ругался, обещал всех застрелить. Через месяц он неожиданно исчез. Впрочем, он никуда не исчезал, по-прежнему жил у себя дома и каждый день ходил на работу в свою фирму по производству тары. Он исчез из жизни Наташи. Понял, что ее уже не вернуть.　

К тридцати шести годам Наташа абсолютно не выглядела на свой возраст, ей давали не больше двадцати восьми. Правда, интересовались ею уже более взрослые и зрелые мужчины. Влюблялись, конечно, и молодые двадцатилетние юнцы, и Наташа иногда с улыбкой принимала эту напористую и страстную любовь. Но подолгу таких любовников не держала. Было неинтересно. Помимо телесных удовольствий ей нужно было что-нибудь и для души. Возраст такой — и не старость, но уже, увы, и не молодость. Это мужчина в сорок может еще скакать по жизни, как юный козлик. А женщина за тридцать — уже взрослая женщина.　

Замуж Наташа так и не вышла. К своим тридцати шести годам она неожиданно поняла, что она однолюб и ее сердце не так легко открывается навстречу чужой мужской любви. Постель — это одно, а сердце — совсем другое. В постели ей нравилось получать чисто женское физическое удовлетворение, но сердце было глухо и спокойно к этим ласкам. Тело требовало продолжения встреч, а сердце абсолютно ни на что не реагировало. И два этих ее органа находились в полном дисбалансе.

Она часто вспоминала свою молодость, юность. Она понимала, что по-настоящему в своей жизни любила только двоих мужчин — Борю и Славу. Славу она больше любила как отца, ведь в детстве ей так не хватало отцовской ласки. Слава был ее защитой, опорой, ее вторым отцом. И она рядом с ним была совсем маленькой девочкой. С Борей было по-другому. Он тоже был старше ее, умнее и сильнее. Но с ним она чувствовала себя женщиной, любимой женщиной. Их любовь была на равных, и она любила его, как любят своего мужчину, своего будущего мужа.　

Она часто вспоминала о Боре, прошлое сильно волновало ее. В такие минуты она была, словно маленькая девочка, она зарывалась лицом в подушку и тихо плакала. Ей было жалко себя, жалко свою ушедшую молодость, жалко своего так и не родившегося ребенка. Бориного ребенка. Если бы тогда, восемнадцать лет назад, Боря не поехал в Лондон и не женился, ее жизнь сложилась бы совсем по-другому. Они были бы вместе и были бы счастливы, она в этом ничуть не сомневалась.　

Сейчас, спустя много лет, она все отчетливо помнила, словно все это было только вчера. И известие о Борином отъезде, затем аборт, это гинекологическое кресло, в котором ты беспомощна и беззащитна, и потное, довольное лицо Марка Ароновича. И боль — душевную и физическую. Потом стало не только больно, но и страшно, когда она узнала, что Боря женился. Она не знала, как жить дальше, мир для нее заслонил какой-то огромный черный занавес, а время остановилось. Как он мог? Почему он предал ее? Ведь они так любили друг друга?..　

Прошли годы. Но душа не успокоилась, она по-прежнему кровоточила. И Наташа неожиданно поняла, что та ее давнишняя любовь не умерла. Ей тогда только показалось, что она выскребла ее из своей души. А она тлела и жила в ней. И сейчас, лежа в спальне своего роскошного и большого особняка, который находился совсем недалеко от Мюнхена, в каких-то десяти-пятнадцати километрах, она отчетливо почувствовала пламя этой далекой любви. Душа болела. И ей было жаль себя. Многие ее бывшие подруги из далекой России, наверное, позавидовали бы ей, узнай, как живется ей здесь. Два дома, квартира в Париже, несколько своих магазинчиков и один ресторан, кругленький счет в банке. Вращается в высшем свете и сама себе хозяйка, ни от кого не зависима. Но ничего этого они не знали и не завидовали ей, потому что с тех юношеских пор ничего о Наташе не знали. А она им завидовала, не знала ничего о них, но все равно завидовала.